Севастопольский бронепоезд

Александров Николай Иванович

Но вот выглянуло солнце, и все вокруг заиграло волшебными красками, заблестели травинки, потянулись вверх подснежники. Где-то высоко в небе курлычут журавли, и грустная журавлиная песня прерывается звуками перестрелки. И хоть мы заняты очень важным делом, трудно не залюбоваться этой величественной картиной природы.

Мы засекаем участки, откуда раздаются залпы вражеских батарей и пулеметные очереди, и тщательно наносим на карту.

Выполнив задание, возвращаемся обратно, выбираемся из опасного места. Всего несколько дней назад здесь были немцы — их отогнали контратакой бойцы Чапаевской

дивизии. Осторожно раздвигаем кусты.

Вдруг зловонный запах остро ударяет в нос, заставляет отшатнуться. В кустах, раскинувшись в неестественной позе, лежит сраженный пулей немецкий солдат. Солнце припекает, и труп начинает разлагаться.

На минуту мысль пронизывает мозг: а ведь это такой же человек, как и мы, и у него тоже, наверное, есть дом, семья, дети. Кто ты, бесславно сложивший свою голову у стен Севастополя? Зачем пришел ты сюда, кто послал тебя, чужестранный завоеватель? За какие идеалы боролся ты здесь? Да и ты ли один? Десятки, сотни, тысячи таких же, как ты, одурманенных, упоенных легкими победами, ожесточившихся, озверевших солдат, посланных за тысячи километров от дома, нашли свой бесславный конец.

Немало полегло здесь и наших бойцов. Навеки остались лежать в севастопольской земле Борис Зорин, Владимир Новиков, старшина Беремцев, мичман Заринадский, бойцы-железнодорожники Георгий Гонтарук, Рахимов, незабвенная наша Нина Онилова, бесстрашная пулеметчица Чапаевской дивизии, и сотни других защитников Севастополя. Но они знали, за что умирали, и если бы можно было встать и снова пойти в бой, они сделали бы это, не задумываясь, без колебания, и снова отдали бы свои жизни за то, чтобы жил наш родной Севастополь, чтоб была свободной вся наша любимая Родина…

Возвращаясь с разведки, мы зашли на командный пункт полковника Рупасова. Комдив предложил нам послушать показания пленного младшего офицера.

Тот стал подробно рассказывать о расположении своих частей на противоположном склоне высоты. В частности, пленный подтвердил, что всегда в определенное время, в 8 часов утра, на позицию подвозят кухню и солдаты становятся в очередь за пищей.

Все полученные при допросе данные Молчанов наносил на карту. Рупасов пообещал расставить корректировщиков и предложил утром следующего дня обрушить огонь бронепоезда на намеченные точки.

Молчанов и Кочетов отправились ближе к фашистским позициям и на месте разработали подробный, тщательно продуманный план операции. Командир одобрил его.

К восьми часам утра «Железняков» уже стоял в назначенном месте. Корректировщики находились в указанных точках.

Пятью снарядами пристреляли репер. И сразу же сто пятьдесят снарядов один за другим полетели в сторону врага. Одним ударом была уничтожена сразу вся фашистская часть. Это подтвердил захваченный вскоре в плен еще один немецкий офицер…

Затем несколько десятков снарядов было выпущено по целям, разведанным нами. Корректировали огонь Молчанов, Козаков и Фисун. Результаты стрельбы оказались успешными.

И снова днем и ночью ходит в рейсы «Железняков». Люди устали, спать приходится по два-три часа в сутки, и то урывками. А Баклан и Мячин ухитрялись засыпать даже на несколько минут, стоя у орудий, пока готовились данные для стрельбы. Как только данные поступают, Данилич тормошит

их: «Подъем! Тревога!» Вмиг с ребят сон как рукой снимает. И снова безошибочно ведут огонь.

Орудие у Данилича старое, дореволюционного образца, комендоры справедливо называют его «старушкой». Не было ни башни, ни броневого щита, но это не мешало ребятам стрелять быстро и метко. Расчет подобрался дружный и боевой. Иван Данилич был душевным человеком и в то же время требовательным командиром, и за это его очень уважали. А еще за то, что не прятался в бою за укрытия, находился все время у орудия.

Глядя на своего командира, и подчиненные вели себя в бою так же храбро. В начале марта Мячин, Баклан, Фисун, Киселев и Белостоцкий были представлены к награде.

С большим уважением командиры обеих бронеплощадок относились к Белостоцкому. После гибели Ивана Петровича Козлова он стал незаменимым мастером.

Он отлично знал устройство орудия, был хорошим фрезеровщиком и слесарем. В пушке Данилича часто выходил из строя механизм автоматического открывания замка: то поломается червяк, то зубья шестеренки полетят. В таких случаях Белостоцкий немедленно отправляется на завод и быстро устраняет неисправность. Узнали об этом расчеты других орудий — только к нему и обращались за помощью. А он не отказывал никому — делал все спокойно, молча. Уважение к нему прибавлялось еще, может быть, и потому, что был он весь седой.

Каждый член экипажа, на каком бы посту ни находился, принимал самое активное участие в боевых выходах. Исключения не составлял никто — будь то медсестра, фельдшер, врач, помогающие все время комендорам, будь то свободные от смены машинисты паровозов и кочегары — они становились к орудиям, минометам, переносили и подавали боезапас, откидывали гильзы. Не был исключением и наш писарь-секретчик Миша Отаров. Вместе с шофером и начальником боепитания он подвозил снаряды, мины. Однажды во время очередного рейса осколком взорвавшегося недалеко снаряда тяжело ранило шофера, он не мог дальше вести машину. А место, где остановился грузовик, было пристреляно, снаряды продолжали рваться вокруг. Тогда Миша Отаров, оказав первую помощь раненому, сам сел за баранку и, хотя не был шофером, сумел повести машину. На полной скорости проскочил опасную зону. Но почти у самых позиций бронепоезда вражеская минометная батарея вновь обстреляла грузовик. Осколком ранило в плечо Мишу. Но баранку он не выпустил из рук. Еще несколько десятков метров, и машина въехала в лощину. И как раз вовремя: снаряды на орудиях уже кончались, а бой необходимо было продолжать.

Миша Отаров потерял много крови, но, пролежав несколько дней в госпитале, вернулся на бронепоезд здоровым и боеспособным.

Большая радость у нашего пулеметчика Клименко. Он тоже воевал в морской пехоте под Одессой, был бронебойщиком, подбил несколько фашистских танков. В конце сентября был тяжело ранен, эвакуирован на Кавказ. Так и не знал моряк до сих пор, что вслед за ним по военным дорогам ходила высокая награда — орден Ленина. Награда нашла бойца. В торжественной обстановке орден вручил член Военного совета Кулаков, и весь личный состав «Железнякова» разделил радость своего боевого товарища. Многие члены экипажа тоже представлены к наградам.