Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
Эштон чувствовала себя нескладным ребенком. Он был таким высоким – просто невероятно высоким, а еще очень уверенным. С совершенно невозмутимым видом он стоял перед ней в своих черных брюках и свободной хлопковой рубахе. Ноги его были босы.
– Какой великолепный дом! – воскликнула Эштон. – И сколько же комнат вы занимаете?
– Все, миссис Хантун, – ответил Пауэлл, забавляясь ее волнением. – Когда я увидел вас в «Спотсвуде», – сказал он, осторожно беря ее за руку, – я сразу понял, что рано или поздно вы придете сюда. Как же вы прекрасны в этом платье… Но думаю, без него вы еще прекраснее.
С
Поднимались они молча. В комнате, где закрытые жалюзи расчерчивали на полоски света уже расстеленную, как заметила Эштон, кровать, они сразу начали раздеваться: Пауэлл – спокойно, она – нервными, дергаными движениями. Ни один мужчина никогда не приводил ее в такое состояние.
По-прежнему не говоря ни слова, Пауэлл помог ей справиться с пуговицами на лифе, одновременно, с величайшей нежностью, целуя ее в левую щеку. Потом он поцеловал ее в губы – неторопливо, чувственно. Эштон показалось, что она падает в костер. Она заспешила, пальцы у нее дрожали…
Пауэлл сдвинул кружевные бретели с ее плеч, обнажив Эштон до пояса. И, едва касаясь, начал осторожно ласкать ее грудь. Потом наклонился вперед, улыбаясь все той же странной, чуть отстраненной улыбкой. Эштон запрокинула голову и закрыла глаза, ожидая продолжения…
И вдруг он ударил ее по лицу и резко швырнул на кровать. Эштон была слишком напугана, чтобы закричать, а Пауэлл встал над ней, не переставая улыбаться.
– Зачем… – проговорила она.
– Чтобы не оставалось сомнений в том, в чьих руках власть в этом союзе, миссис Хантун. Едва вас увидев, я понял, что вы сильная женщина. Однако приберегите свои спектакли для других. – Он быстро наклонился и принялся срывать с нее остатки одежды.
Ее страх сменился возбуждением, настолько сильным, что оно граничило едва ли не с безумием. Она едва сдерживала себя, пока Пауэлл снимал с себя нательное белье. То, что она увидела, оказалось меньше, чем можно было ожидать при его фигуре, к тому же довольно странного вида. Пауэлл раздвинул ноги Эштон и овладел ею, не закрывая глаз.
Эштон не могла поверить, что это происходит с ней. Она билась и извивалась на влажных простынях, быстро достигнув оргазма такой силы, какого никогда не испытывала. И тут же опять начала вскрикивать, когда Пауэлл ускорил темп; с другими любовниками ничего подобного не случалось. Слезы катились по ее щекам, и когда Пауэлл наконец вошел в нее последний раз, она закричала сквозь рыдания и потеряла сознание.
Когда она очнулась, он лежал рядом, опираясь на локоть, и снова улыбался. Эштон была мокрой от пота, уставшей и напуганной своим обмороком.
– Я, кажется…
– La petite mort. Маленькая смерть. Хочешь сказать, с тобой это в первый раз?
Эштон сглотнула.
– В первый.
– Что ж, зато уж точно не в последний. Я на тебя смотрю уже почти двадцать пять минут. Вполне достаточно, чтобы мужчина снова набрался сил. – Он показал вниз. – Возьми в рот.
– Но… я никогда такого не делала…
Он схватил ее за волосы:
– Ты слышала, что я сказал? Сделай это!
И Эштон повиновалась.
В следующий раз они достигли финала не так быстро.
Свет за рейками жалюзи заметно изменился. День близился к концу. Но Эштон это больше не волновало. Тайные глубины, которые она открыла в себе в этой комнате, не только изменили ее эмоционально, но и полностью разрушили ее представление о собственном сексуальном опыте. Да, любовников у нее было немало, о чем напоминала ее коллекция сувениров. Но Ламар Пауэлл показал ей, что она еще просто дитя.
Между тем вторая причина ее визита все-таки заявила о себе.
– Мистер Пауэлл…
Он оглушительно захохотал:
– Мне казалось, мы уже достаточно близко знакомы, чтобы называть друг друга по имени.
– Да, верно…
Эштон покраснела и, чтобы сгладить неловкую заминку, убрала со лба прядь темных волос. В его смехе отчетливо слышалась жестокость.
– Я хотела поговорить с тобой о деле, – сказала она. – Деньгами в нашей семье распоряжаюсь я. То место второго инвестора в твоем морском синдикате еще свободно?
– Возможно. – Глаза, похожие на матовое стекло, скрывали все его мысли. – Сколько ты можешь вложить?
– Тридцать пять тысяч долларов.
Вложив такие деньги, в случае неудачи Эштон могла остаться почти ни с чем. Но она не верила в неудачу, точно так же как, идя сюда, не верила, что Пауэлл не затащит ее в постель.
– Такая сумма дает солидную долю во владении судном, – сказал Пауэлл, – как и в будущей прибыли. Значат ли твои слова, что твой муж изменил решение?
– Джеймс ничего об этом не знает и не узнает, пока я не сочту нужным ему сказать. Разумеется, ему незачем знать и о моем сегодняшнем визите… и о других тоже.
– Если они еще будут.
Таким заявлением он, вероятно, хотел смутить и встревожить ее, но уж точно просчитался.
– Будут, если тебе нужны деньги, – с вызовом ответила она.
Пауэлл с улыбкой откинулся на подушку.
– Нужны. И как только я их получу, мы сможем продолжить.
– Я принесу чек на следующую встречу.
– Сделка?.. Боже, да ты просто находка! В этом городе и мужчин-то мало с таким характером. Мы друг другу подходим, – заявил он, поворачиваясь и целуя ее в голый живот.
На этот раз, после того как все закончилось, первым заснул он.
Хранилась у Эштон одна заветная шкатулочка, которой муж никогда не видел. Она прятала там воспоминания о романтических связях, длившихся месяц, неделю или даже одну ночь. Лаковая деревянная шкатулка, инкрустированная перламутром и жемчугом, была сделана в Японии в традиционной азиатской манере, а вот рисунок на ней, искусно выложенный перламутровыми пластинами, был весьма примечателен. На крышке была изображена пара за чаепитием. А на внутренней стороне крышки та же самая пара, сняв кимоно, с широкими улыбками предавалась страсти. Художник построил композицию так, что гениталии партнеров были отчетливо видны. С учетом внушительного размера пениса Эштон вполне понимала, почему у женщины такое счастливое выражение лица.