Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
Розоватые лучи заката уже угасали за густым лесом, темнеющим вдоль речной дороги. Супруги шли, взявшись за руки, когда вдруг услышали какой-то низкий гул. Мэй испуганно прижалась к мужу.
– Солнце зашло, – сказала она. – Мы забрели слишком далеко.
– Здесь так спокойно, что я обо всем забыл, – ответил Ридли, внезапно осознав, что темнота сгущается.
Он крепче сжал ее руку и повернул назад, чуть ускорив шаг, но не решаясь слишком торопить жену из-за ее положения. Сзади вдруг послышался стук копыт.
Оглянувшись, Ридли и Мэй увидели
– Мэй, надо бежать. Это люди Клана.
Не говоря ни слова, Мэй бросилась в сторону Монт-Роял, сверкая босыми ногами в сгущавшейся темноте. Ридли догнал ее, и они побежали бок о бок, пытаясь оторваться от всадников, но те неумолимо приближались. Скоро Ридли начал выбиваться из сил и уже с трудом дышал. Мэй застонала, напряжение давало о себе знать.
Четверо всадников пустили лошадей в галоп и быстро настигли беглецов; Ридли и Мэй увидели, как на дороге заплясали длинные тени от факелов.
В следующую минуту двое куклуксклановцев оторвались от остальных и обогнали бегущих супругов; Ридли почувствовал запах взмыленных лошадей, когда они промчались мимо, взметая пыль. А потом всадники резко осадили коней, перегородив дорогу, и Ридли с женой оказались зажатыми с двух сторон.
– Эй, ниггер, ты забыл, что вам нельзя выходить после темноты? – крикнул один из всадников.
Все четверо были в ярко-красных балахонах и колпаках с прорезями для глаз. От движения блестящая ткань колыхалась, мерцая в свете факелов. Ридли сжал плечо Мэй; его так и подмывало ответить какую-нибудь резкость, но он боялся, что они могут навредить жене.
– Мы как раз идем домой, джентльмены, – сказал он.
– Джентльмены! – фыркнул другой всадник. – Мы не джентльмены, мы посланники ада, и мы здесь, чтобы охотиться на непокорных негритосов.
Он спрыгнул с лошади и, чуть сутулясь, шагнул вперед. Ридли увидел голубые глаза в прорезях колпака, но не узнал этого человека ни по фигуре, ни по голосу. В следующую секунду у него перед носом оказался ствол револьвера «лич-ридждон».
– Откуда ты, бой? Вежливо отвечай.
– Мы живем там, за дорогой. В Монт-Роял.
– А, так ты, значит, из Юнионистской лиги? Один из тех пройдох, которые надеются в ноябре на выборы пойти? Хочешь своего Гранта проклятого в Белый дом пропихнуть, так, ниггер?
В темных глазах Мэй вспыхнул гнев.
– Да, хочет! Он гражданин, такой же, как…
– Мэй, замолчи! – умоляюще воскликнул Ридли.
– Мы посланники дьявола и требуем уважения! – куклуксклановец замахнулся на нее револьвером, но Ридли в одну секунду прыгнул и встал между ними.
– Беги, Мэй! – закричал он.
Когда его руки сами рванулись к горлу человека в балахоне, тот спустил курок, и раздался оглушительный выстрел, похожий на удар грома.
– О Господи, Джек! – недовольно протянул другой всадник.
Ридли упал на колени, из раны прямо над ремнем на рубашку хлестала кровь. Мэй с проклятьями бросилась
Ее выгоревшее платье задралось до самых бедер, открыв белые хлопковые панталоны, на которых вдруг проступила кровь. Джек Джолли сдернул колпак и с отвращением посмотрел на негритянку.
– Она же просто девчонка, Джек! – сказал кто-то из троих.
Джолли направил револьвер ему в лоб:
– Черт, Геттис, тебе слова не давали!
Ридли медленно повернулся на бок, содрогнулся и замер. Джолли удовлетворенно хмыкнул, поднял револьвер, прицелился в голову Мэй и спустил курок.
Тело дернулось. Эхо выстрела прокатилось по лесу, вспугнув невидимых птиц, громко захлопавших крыльями. Джолли засмеялся и отер влажный подбородок краем колпака.
– Ну вот – об одном ниггерском голосе можно не беспокоиться. Или даже о двух, если она носила парня.
– Никакого насилия! – заявил Девин Хили, рыжебородый ирландец, нанятый в Чарльстоне для руководства работами. – «Бофортская фосфатная компания» категорически против насилия. Я как управляющий…
– Они убили двух невинных людей! – возмутилась Мадлен. – Как, по-вашему, мы должны вести себя с этими бешеными псами? Пригласить на чай и обсудить проблему?
Повисла тишина. Хили задумчиво посасывал мундштук трубки из кукурузного початка. Уже наступили сумерки; после двойного убийства на речной дороге прошли сутки. Вокруг беленого дома горели все фонари, какие только удалось найти, а на лужайке в полном молчании стояли все негры, работающие на фосфатных полях. С собой они привели жен и детей. Один малыш захныкал, и мать стала качать его на руках.
Пруденс Чаффи и Мари-Луиза, сидевшие рядом на крыльце, смотрели на Мадлен. Одна из женщин в толпе, сестра Мэй, громко заплакала. Хили наконец открыл рот, чтобы ответить Мадлен, но не успел.
– Она права.
Хили и все остальные повернулись на голос. В центр освещенной лужайки вышел Энди.
– Они не оставили нам выбора, – сказал он. – Теперь у нас только один путь, и он прописан в Конституции Соединенных Штатов.
– О чем ты говоришь, Шерман? – спросил Фут.
– Я говорю о том, что написано во Второй поправке: «Право народа хранить и носить оружие не должно нарушаться».
– Хочет показать, как он типа законы знает, мать его, – проворчал кто-то, но Энди не обратил на него никакого внимания.
– Я говорю о том, – продолжал он, – что надо организовать свою собственную милицию. Прямо здесь и сейчас.
– Глупость несусветная! – воскликнул Хили. – Если эти клансмены и могут возненавидеть что-то сильнее, чем лигу, то это будет негритянская милиция. Я против…
– Боюсь, это решать не вам, – перебила его Мадлен. – Я согласна с Энди. Мы должны защищаться. Если куклуксклановцы явятся в Монт-Роял, мы не успеем послать в Чарльстон за военными.