Север
Шрифт:
– Знаете, гугенотов теперь уже не осталось!.. это все поляки!.. вслушайтесь в их речь!.. славяне тут все заполонили! как у вас берберы в Марселе!.. еще бы!.. теперь и в Берлине одни поляки! и не удивительно!.. переселение народов!.. оттуда! туда!
Он показывает нам сначала на восток, а потом на запад!
– А вы вот так!.. с юга!.. на север!..
В Грюнвальде на подобные обобщения он бы не решился… даже в шутку… а здесь, судя по всему, он чувствовал себя куда раскованнее… как будто скинул с плеч какую-то тяжесть… но какую?…
– А теперь, дорогие мадам и мсье, будьте так любезны, подождите нас немного… мне нужно кое-что сказать вашему мужу… эти поляки воры,
Я вынужден следовать за ним… с этими политиками всегда так: я должен сказать вам пару слов с глазу на глаз… прогуляемся!.. а нравится вам это или нет… вас никто не спрашивает…
– Ну и?
Я невольно смотрю на его огромный маузер… хотя эта пушка и является обычным атрибутом его наряда…
– Нет! нет! пока нет, Селин! ооах!.. мы только поговорим!.. в Грюнвальде это невозможно! в Грюнвальде всюду шпики! наверное, и вы заметили?
– Барышни, что ли?
– А как же! и микрофоны! не находили?
– Да я и не искал…
– Там всюду микрофоны! под столами!.. подо всеми столами!.. и подо всеми креслами!
Мы не говорили ничего предосудительного, ни я, ни Лили, ни Ля Вига… а они-то все могли слышать!.. но если уж на то пошло, что мы вообще могли говорить?… да ничего! разве что спрашивать друг друга, что они с нами сделают?… ничего особенного! абсолютно ничего… здорово мы все-таки вляпались!.. ну а сейчас куда он меня вел?… узкая дорога становилась все шире… почти проспект… таких в наших деревнях не найдешь… чувствуется размах!.. а по бокам все те же полуразвалившиеся лачуги, ветхие и перекошенные… в окнах и трубах полно крапивы… очевидно, в них никто не жил… я спрашиваю у Харраса…
– Далеко еще?
Конечно, он был тучноват, но достаточно ловок… он же моложе меня…
– Какого вы года, Харрас?
– 1906-го, а что?
– Оно и видно!.. видно!.. вы превосходный ходок!
– Мы уже пришли! сюда!.. сюда!..
Он показывает мне… на церковь… такую ветхую, всю в трещинах, как и все дома вокруг… судя по всему, ее не часто посещали…
– Взгляните-ка, Селин!
Я вижу над портиком… выгравированную дату… выгравированную на черном мраморном квадрате… 1695…
– Гугеноты, не так ли? а теперь здесь скоро будут русские! пока поляки, но это только начало!.. в конце концов, сюда явятся китайцы! переселение народов! ооах!..
– А микрофонов тут нет?
Беспокоюсь я…
– Нет!.. микрофонов тут нет! еще не установили!
Харрас окончательно раскрепостился и почувствовал себя туристом! в иные времена он вполне сошел бы за Перришона… [83]
– Взгляните на эту церковь, Селин, пятьдесят лет назад в ней молились по-французски…
83
Перришон – тип забавного буржуа, герой книги Эжена Лабиша (1815–1888) «Путешествие Перришона».
У него есть ключ… но ключ не нужен… я просто толкаю дверь… мы осматриваем интерьер… сквозь стены церкви повсюду просачивается свет… трещин больше, чем кирпичей…
– Когда я сюда приходил в последний раз, колокол был еще на месте, наверху, а теперь…
Я вижу, что колокол валяется среди скамеек… но бомбардировки тут не при чем… дожди и время сделали свое дело… ничего достойного внимания здесь не осталось… разве что несколько черных и голубых надписей… строки псалмов…
ГосподьЗдесь растут дикий виноград и плюш, они опутали колокол и кафедру…
– Вот!.. мы посмотрели!.. что же дальше?
Спрашиваю я у Харраса…
– Теперь идем на кладбище!.. там нам будет гораздо спокойнее!..
Вот и кладбище, оно не в лучшем состоянии, чем церковь… здесь нет цветов, только огромные колючие кустарники… много могильных плит, на них можно прочитать имена… но они полустерты… мох, как губка, стирает имена… Харрас оглядывается вокруг… ах, вот например!.. «Ансельм Пренест»… «Николас Пардон»… рядом заросли крапивы… «Эльвира Рош Деррьер», а вот еще!.. «Феликс Робеспьо»!
– Именно он основал деревню! и построил церковь!.. Феликс Робеспьо!.. в Берлине их было слишком много!.. уже тогда проблемы с жильем!.. ооах!.. а там были и другие гугенотские деревни!.. дальше! они тоже разрушены!
Он показывает мне вдаль… на север…
– Но туда мы не пойдем!
Эти деревни на севере… дорог больше нет… остались одни овраги… и колючие кустарники…
Мы садимся… надеюсь, теперь он начнет… это место действительно спокойное…
– Итак?
– Конечно, Селин, вы уже поняли… мне нужно вас как-то пристроить к делу… не только вас, вашего друга и мадам тоже…
– Естественно!
– Думаю, вы слышали или читали, что в нашем Reich'e все должны чем-то заниматься… будь то на передовой!.. или в тылу!.. чтобы не допускать пересудов!.. на некоторое время еще куда ни шло… вы к тому же больны, инвалид, вы просто отдыхаете… ладно!.. ваш друг Ле Виган сумасшедший, то есть тоже больной, а вы его лечите… ладно!.. для актера это нормально!.. ваша жена за вами ухаживает… как вам это?
– Конечно, мой дорогой Харрас!.. но тогда нас всех отправят в больницу?…
– Нет!.. нет! вовсе нет! вы отправитесь на отдых… все втроем!.. в одну из наших Dienstelle [84] … вот увидите, это наше так называемое «подразделение» недалеко отсюда, в ста километрах… сами понимаете, бомбардировки… все из-за них!.. это на севере!.. думаю, вам там будет хорошо, всем троим… это в ста километрах отсюда, на севере… в Цорнхофе… в небольшом замке… вы там немного развлечетесь!.. барон-граф Rittmeister [85] фон Лейден! настоящий пруссак!.. больше, чем я! но в отличие от меня, законченный старый маразматик!.. ему 74 года! так что ничего удивительного! полная деградация… страдает параплегией! [86] вы познакомитесь с его дочерью Марией-Терезой [87] … она пианистка! оба прекрасно говорят по-французски! лучше, чем я!
84
Служебное подразделение (нем.).
85
Ротмистр (нем.).
86
Паралич обеих нижних или верхних конечностей.
87
Далее в романе Селин уже называет Марию-Терезу «сестрой» фон Лейдена.