Северная королева
Шрифт:
Я непонимающе моргала, бегая от одной стены к другой, давно потеряв тропу, позабыв о словах Зоряна, рассматривая тронутые рукой времени скульптуры, прячущиеся в нишах. Одна из статуй привлекла мое особое внимание. Это была девушка, которая, словно, только-только явилась на бал, разглядывающая танцующих, но скрытая от их глаз в тени арки. Время лишило юную красавицу обеих рук, на лице, как морщинки, пролегли многочисленные трещины. Но тонкий стан, прикрытый кажущимися невесомыми складками платья, по-прежнему выражает легкость и готовность выйти танцевать.
Камни,
Наплыл неведомый туман, закрывая лучи дневного светила, спрятав иные пути, оставляя лишь один — к ведьме.
— Зачем пришла? — проскрежетала она.
— Задать вопросы, — я не узнала собственный голос, так испуганно он прозвучал.
— Задавай! — позволила ведьма, и я, игнорируя все свои инстинкты, потому что привыкла действовать сходу, не раздумывая, спросила:
— Почему Некрита ненавидит Хелиоса и Ура?
— Ответ простой! Ур — брат Некриты, не поддержавший ее в трудную минуту, а Хелиос бывший возлюбленный, покинувший ее ради другой женщины.
Я призадумалась, внутри содрогаясь от всего происходящего, но не имея возможности отступить, сдаться на половине дороги, показать свой страх.
— Это все? — ведьма, прячась в своей нише, не отводила от меня пугающе долгого взора.
— Нет! — выпалила я. — Расскажите о созданиях этих трех Хранителей? Мне важно знать об их слабостях, преимуществах и прочем!
— О! Ты удивила меня! — оскал ведьмы, означающий улыбку, вызывал лишь еще больший ужас. — Создания… са'арташи, ир'шиони и ар-де-мейцы! Что о них сказать? Всех объединяет сила, не доступная обычным людям! Уязвимость? Да! Они все подвержены слабостям! Са'арташи слабы в своем истинном облике, ир'шиони слишком зависят от своих половинок, а вот те, что живут за Разломом, они самые слабые!
— Почему?
— Это третий вопрос, девочка! — отвратительная, холодная улыбка на лице колдуньи стала шире, но я уже не могла остановиться.
— Ответьте!
— Ты мне приказываешь?
— Спрашиваю, — вынужденно отозвалась я, уже отыскивая лазейку для отступления.
— Создания Некриты зависят от воли королевы, от ее характера! Они и проиграли потому, что сильная правительница погибла, а ее место заняла слабая девчонка!
— И как это изменить? — ответ мне не понравился, но все походило на
— Никак ты это не изменишь, королева Ар-де-Мея! Потому… сдайся, отдай свою душу…
— Кому? — стараясь прогнать наваждение, осведомилась я.
— Мне-е-е… — донес до меня ветер, несущий запах тлена, и к своему ужасу я сделала первый шаг по направлению к ведьме, а за ним и второй, и третий.
Ведьма, предчувствуя скорую победу, беззвучно хохотала, показывая беззубый провал рта, протягивая жадные, покрытые струпьями ладони. Взор ее удерживал меня в плену, не давая сойти с тропы, ведущей к рабству. Чудилось, я вижу себя опутанную цепями, заключенную в клетку, где чудовища изо дня в день пьют мою кровь, тянут жилы, пробуют на вкус мышцы.
Все, что со мной было, в мгновение ока пронеслось в голове, я слышала все слова, что успела произнести, а мимо мелькали лица всех, кто так или иначе присутствовал в моей недолгой жизни. Но вскоре они исчезли, слились с окружающей разум тьмой, а все тело пронзила яростная боль, не оставляющая надежду на спасение.
«Мне не выиграть эту схватку!» — подумала я, погружаясь в черноту забытья.
И вдруг сильные руки схватили меня, а знакомый голос уверенно приказал:
— Прочь!
Я зашлась рыданиями от облегчения, когда победный луч солнца яростно прогнал колдовскую пелену, заставляя зажмуриться, приникнув к надежному плечу.
— Ниа, — мучительно простонал Зорян, — ну что за напасть? Я же тебя просил, а ты опять не послушалась!
— Я не… — и все, больше не нашла, что ему ответить. Да и как объяснить тому, кто и без слов знает, какая ветреная, легкомысленная у меня натура, вынуждающая следовать первому зову, отвергающая долгие раздумья и мучительные сомнения.
— Ты не боль, ты — мое проклятие, — хрипло от переизбытка эмоций ответил Зор, а потом я слышала лишь звук его шагов, дробящих осколки мозаик и крошащих мелкие камни.
Осмелилась оглядеться только тогда, когда мы вышли за стены разрушенного имения. И первым, что я увидела, стала синеватая пульсирующая жилка на мужской шее. Почему-то она напомнила мне о собственной жизни. Захотелось проверить, что все видимое мне сейчас: и золотое солнце, и пронзительно синее небо, и яркая зелень — не плод моего одурманенного воображения. Я провела по венке языком, прикоснулась губами, ощущая, как меняется дыхание Зоряна. Потому, когда он поставил меня на ноги, решила пошутить:
— Надеюсь, ты не устал, доставляя сюда слишком тяжелую ношу?
Зор на мгновение прикрыл веки, срывающимся от внутреннего напряжения голосом ответил:
— Нет, — и наклонился к моему лицу, почти прикасаясь своими губами к моим, а я, продолжая свою проверку, потянулась и лизнула твердые мужские уста.
Зорян не отстранился, наоборот, словно того и ждал, и его руки решительно легли на мои плечи, обнимая, укрывая, оберегая. Губы наши в начале соприкоснулись осторожно, будто пробуя друг друга, но продержались мы недолго, разгоряченные всем произошедшим.