Северное сияние
Шрифт:
– Он даже не успел пустить его в ход.
– Бедолага, - вздохнул Ано.
– Исар, собери его оружие, покажем старейшине, - распорядился Яльдис, осматривая следы на снегу.
– Ано, добей собаку и сними шкуру.
Старый лесоруб задумчиво трогал пальцами подтаявшие кромки следов.
– Их было двое. Это дозорные. Давно они не заходили так далеко на Север... Преследовать второго не будем. Не уйдёт.
Вскоре из тридцати пяти собак вернулись тридцать две, и многие были изранены.
– Загрузим по пять брёвен, - приказал Яльдис сын Ньяля.
– Надо отправляться домой...
***
В полярной стране всё было привозное. Зимой мужчины уезжали к промысловым стойбищам, и гружёные добычей
Существовали крупные поселения, вокруг которых располагались более мелкие. Семьи жили в небольших срубных постройках на сваях, с низким потолком, плоской крышей и одним-двумя небольшими окнами, многослойно затянутыми рыбьей кожей, слабо пропускавшей свет. Брёвна стен прокладывали сухой осокой, промазывали озерной глиной снаружи и обтягивали тюленьими кожами изнутри. В углу у входной двери устраивался открытый очаг из речных камней, дым которого выходил наружу через отдушину в стене. Дрова также доставлялись из далёких речных долин, и использовались рачительно. У дальней от входа стены устраивался спальный шатёр из шкур, обогреваемый жирником - каменной или деревянной плошкой, в которой плавал скрученный из волокон фитиль. Отсутствие микробов и паразитов, а также низкая влажность в условиях вечного холода обеспечивали высокую сохранность запасов и сооружений, поэтому пожар был единственным концом для постройки в полярной стране.
В отдельных срубах устраивались парильни, где складывались каменки, а вдоль стен стояли скамьи и деревянные кадки с водой. Жар и холод делали баню самым чистым помещением, поэтому там выхаживали больных и рожали детей.
Промёрзшие кожаные бурдюки с отходами сбрасывали в бездонные трещины ледника, а тела умерших сжигали, отправляя в тёплую страну.
Маленькая Гисла отодвинула тяжёлый входной полог и вышла из дома. Песцовая шапка с высокой теменной частью дополнялась кроеными отдельно наушниками, завязанными тесьмой под подбородком. Обшитый костяными бусами шарф из беличьих хвостов охватывал шею. Оленьи буфы шли от плеч, и на животе были прихвачены широким и плотным поясом из меха с собачьих лап. Лисьи натазники, штаны и длинные наколенники из оленьего меха находили на невысокие собачьи унты, до щиколоток подшитые нерпичьей кожей. Ноги девочки были утеплены чулками из оленьей замши на заячьей подкладке, а в унты вложены стельки из сухой травы. Наряд дополняли рабочие рукавицы на заячьем меху с наладонниками из нерпичьей кожей...
Возможностью выжить в условиях севера кроманьонцы были обязаны сложным видам меховой одежды, не в меньшей степени, чем новым методам строительства, охоты и использования огня.
...Сугробы, наметённые за зиму вровень с крышей, блестели ледяной коркой. Полярная ночь отступала, и горные вершины тёмными силуэтами виднелись на фоне светлеющего неба. Вся долина посёлка Антреа была изрезана ровными бревенчатыми дорожками, соединявшими приземистые срубы. Девочка обошла дом и направилась к ближайшему склону, где в прозрачном льду была вырублена большая пещера, в дальнем конце которой даже в самые крепкие морозы тонкой струйкой с потолка сбегала талая вода. Наполнив кожаный бурдюк, Гисла заторопилась. Ещё нужно принести корзину ягод из продуктовой пещеры, выколотить иней из шкур спального полога и набрать дров из поленницы... Но эти затаившиеся, опасные синие своды, где любой звук отдавался лёгким треском в глубинах ледника, всегда притягивали её.
На бревне у входа вырезано изображение орла с распростёртыми крыльями, под потолком подвешены маленькие деревянные рыбки. В доме горел очаг, вдоль стен тянулись длинные лавки, покрытые шкурами, под ногами крутились и тявкали щенки. Гисла скинула меховую накидку, переобулась
Мать семейства, Глоди дочь Хольмы жена Ормара сына Бродира, готовила отвар из трав в большом глиняном горшке с толстыми стенками и ручками по бокам. Когда пламя смолистых сосновых корней погаснет, она повесит над углями жерди с рыбой.
Средняя сестра Ильва зажгла светильник из рыбьей кожи и поставила на стол. Тюлений жир горел ровно, без запаха и копоти. Сестра села на лавку и принялась кропотливо перебирать нити из древесного волокна, натянутые на раму из веток, пропуская между ними палочку-уток. Такие циновки не набухают от влаги и всегда нужны рыбакам на летнем промысле. Ильва вплетает в полотно тонкие полоски бересты, чтобы получился симметричный узор. Она тихонько напевает, и Гисле нравится её слушать. И ещё Гисле кажется, что Трюгг приносит им рыбу потому, что ему нравится разговаривать с Ильвой.
Старшая сестра Вейга натирает тюленьим жиром вымороженные оленьи кожи. Потом каждый день она станет разминать их, и к концу зимы замша будет готова. Вейге давно пора замуж, но мужчинам она не нравится, и Гисле тоже кажется, что сестра некрасивая - у неё слишком узкие бёдра и жидкие волосы. Гисла видит, что Вейга не любит работать с этими кожами, но старается не показывать маме, иначе та будет недовольна и возьмёт Вейгу с собой выделывать сыромять. Сыромятные кожи готовили в отдельном срубе, и это работа не по женским силам. Потом из сыромяти шили обувь, сумки, бурдюки и мешки, плели ремни и верёвки, а из сыромятной рыбьей кожи делали прочные нитки. Мама обещала показать Гисле, как делается кройка для маленьких сумок, которые носят на поясе.
Гисла подошла к огню.
– Мама, правда, что ашельцы ходят босиком?
– Правда. Они совсем дикие.
– А, правда, что мустье сырые шкуры носят?
– Правда, - отвечала Глоди.
– Надевают на ноги влажную шкуру шерстью наружу и стягивают ремешком по краю. Иголок у них нет, и шить не умеют.
– А, правда, что они людей едят?
– Вот Альрик вернётся и расскажет тебе. Сходи, отнеси рыбу старикам.
По стенам сруба дедушки Бродира висели рыболовные сети из нитей крапивы, мотки кожаной тетивы для луков, связки сухого камыша для стрел, а в углах стояли древки для копий и заготовки для вёсел.
Мягкие седые волосы Бродира перехвачены вокруг головы плетёным ремешком, ясные серые глаза напряжённо прищурены. На высокой лавке перед Бродиром лежали лучковая дрель, костяное шило, деревянный шпатель и каменное долото. Зароговевшей рыбьей кожей старик шлифовал деревянную рукоять для топора, что-то тихо напевая. Затем он взял костяную муфту, густо промазал её изнутри горячей смолой и сильно насадил на древко. Пока смола не схватилась, мастер вставил в костяные пазы отшлифованное каменное лезвие с небольшими отверстиями в середине и крепко примотал его размоченным сыромятным ремнём. Гисла подумала, что когда топор будет готов, дедушка вырежет на его рукояти какие-нибудь узоры.
Бродир сын Гнюра уже встретил свой шестидесятый год. Он уже давно чувствует мороз костями, у него нет ступни на левой ноге, и для зимнего промысла он не годится. Но летом старик отправится с рыбаками на южный берег Озера, где будет лепить горшки из озёрной глины, добавляя в неё белый песок, а потом обложит яму камнями и станет долго обжигать в ней посуду. И ещё Бродир обязательно привезёт перламутровые раковины, из которых сделает внучкам бусы и браслеты...
Новые образцы каменных и костяных орудий помогали людям эпохи мезолита строить постоянные жилища, изготавливать лодки, сани, лыжи, что позволило освоить открытые водные пространства и заснеженные равнины. По сравнению с неандертальцами, кроманьонцы производили гораздо более сложные и разнообразные приспособления. Начальный обжиг глины, тщательно изготовленные скребки, пилы, свёрла, костяные иглы с ушками и крючки стали настоящим технологическим прорывом того времени.