Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная…
Шрифт:
До начала реконструкции района Лесного здесь сохранялись дома, связанные с революционной деятельностью. На Большой Спасской улице (ныне проспект Непокоренных) в доме № 32-а в 1916–1917 годах помещалась явочная квартира рабочего-большевика Н.В. Барышева, где не раз собирались деятели большевистской партии. Около дома находились сарай, где печатались революционные листовки, и колодец, куда прятали печатный станок. В доме № 6 по Яшумову переулку (ныне улица Курчатова) в 1914 году жил Н.Г. Толмачев – в 1919 году он погиб во время первого наступления белогвардейцев на Петроград.
В районе современной Светлановской площади, не доходя нынешнего железнодорожного моста, стояло здание, известное
Любопытная революционная легенда связывалась с улицей Пропаганды, проходившей до реконструкции параллельно Старо-Парголовскому проспекту, от 2-го Муринского до Институтского проспекта. Ныне ее трасса частично сохранилась, став внутриквартальным проездом. С конца XIX века улица называлась Новой, а в 1940 году она получила название Пропаганды. По некоторым сведениям, свое «идеологическое» название улица получила потому, что до революции в подвале одного из домов, выход из которого был именно на эту улицу, находилась подпольная типография. Организовал ее большевик В.М. Молотов, учившийся тогда в Политехническом институте. В этой типографии будто бы печатались революционные прокламации, а потом остатки печатни долгое время еще оставались в подвале.
Революционная страница из истории этого дома сослужила ему хорошую службу в годы блокады: когда летом 1942 года дом хотели сломать под дрова, жители, не желавшие выезжать из него, напомнили в райсовете, что их дом – «памятник революции», связанный с именем соратника товарища Сталина – Вячеслава Михайловича Молотова. После этого дом не тронули, и он благополучно простоял еще двадцать лет и был снесен только во время реконструкции Лесного…
Между двух войн
В 1920–1930-х годах Лесной сохранял свой уникальный полусельский-полугородской характер. «Лесной являлся в прошлом излюбленным дачным местом мелкой буржуазии и чиновничества, поэтому здесь нет красивых богатых дач, а преобладают скромные домики, – отмечалось в „Путеводителе по северным окрестностям Ленинграда“, изданном в 1935 году. – В настоящее время он полностью слился с городом».
Последнее утверждение едва ли соответствовало истине: до самой войны Лесной являлся полугородом-полудеревней.
На Серебряном пруду. Фото 1928 года (из семейного архива С.П. Николаевой)
Многие лесновские жители держали кур, коз, иногда встречались пчелиные ульи. Многие местные жители ходили купаться на Серебряный пруд, а осенью в березовой роще возле пруда собирали подберезовики.
В Лесном царили тишина и какое-то очень милое провинциальное спокойствие. «До войны в Лесном всегда было очень тихо, – вспоминает старожил Лесного Галина Николаевна Есиновская, автор уникальных воспоминаний о довоенном прошлом этих мест. – Только слышны гудки паровозов на Кушелевке, где-то залает собака, да донесутся звуки траурной музыки, когда пройдет похоронная процессия».
Что касается похоронных процессий, со скорбной торжественностью и величием двигавшихся по Большой Спасской улице на Богословское кладбище, то они действительно являлись событием. Это подтверждает и Галина Николаевна Есиновская. «До войны при похоронах гроб устанавливали
Когда похоронная процессия проходила мимо Преображенской часовни, стоявшей в районе нынешней площади Мужества – на повороте теперешней Политехнической улицы к проспекту Непокоренных, – и выходила на прямую дорогу к Богословскому кладбищу, музыканты исполняли похоронный марш. «Щемящая душу музыка далеко разносилась по предместью…»
И еще строки из воспоминаний Г.Н. Есиновской: «…Очень громко пели соловьи в Лесном, просто заливались, и не только в парках, но и на улицах, даже в нашем дворе. Было много птиц как летом, так и зимой. Но голубей почему-то не было. По улицам лишь время от времени проезжали телеги с грузом, и очень редко появлялся грузовик – трехтонка или пятитонка… Настолько мало было езды по улицам, что зимой я совершенно беспрепятственно каталась в финских санях по самой середине Старо-Парголовского проспекта и часто доезжала до Сосновки, не встречая ни лошади, ни машины».
Многие старожилы Лесного подтверждают: характерной приметой довоенного Лесного служило необычайное обилие птиц. Громко пели соловьи, просто заливались, причем не только в парках, но и во дворах.
Здешние мальчишки покупали птиц на рынке, но многие сами ловили щеглов и чижей на безлюдной окраине парка Лесотехнической академии, на углу нынешних улиц Карбышева и Новороссийской. Тут стоял глухой высокий забор. Ребята мастерили клетки, свистом подражали пению своих любимцев, кормили и поили их. Весной, в праздник Благовещения, по давней традиции, птиц выпускали на волю…
Воздух в Лесном, по воспоминаниям Г.Н. Есиновской, был очень чистым, и нем улавливались малейшие запахи. Если появлялся запах хлеба – значит, ветер дул с юго-востока, от хлебозавода, и можно было предположить, что завтра дождя не будет и погода изменится к лучшему. Если же ощущался приторный запах леденцов или карамели – значит, дул южный ветер, приносивший запах от конфетной фабрики имени Микояна (бывшей Ландрина). А значит – ждать хорошей погоды…
Наказ студентов Ленинградского Политехнического института будущим депутатам Ленсовета. Из газеты Политехнического института «Товарищ», конец 1920-х годов
На катке Политехнического института, апрель 1931 года. Фото H.H. Вильдтгрубе
Чрезвычайные события в Лесном случались достаточно редко, поэтому если уж они происходили, то становились настоящими сенсациями. Одна из подобных историй произошла 7 января 1925 года, когда в Лесном случилась авиакатастрофа. Беда произошла с самолетом, поднявшимся с Комендантского аэродрома и отправившегося в тренировочный полет. Подробности этой трагической истории выяснил петербургский журналист Дмитрий Шерих, который назвал ее «одной из самых громких авиакатастроф в истории нашего города».