Северные сказки. Книга 2
Шрифт:
Подумал архиерей, что есть и грамотные-то у него попы, да тоже едва с делом справляются, а старик, может, и проживет недолго, да если один поп и неграмотный будет в его епархии, это ничего, и говорит старухе:
— Иди, бабушка, домой. Пошлю указ и сделаю старика попом.
Пришла старуха домой, а прошло немного времени, и указ пришел, и стал старик попом.
Приходит воскресенье, служить надо, а старик еще не научился служить. Собралось народу в церковь много. Выходит он с книгой и говорит:
— Православные! Знаете ли Божье слово?
— Знаем, батюшка, знаем! — кричит народ.
— А знаете, так и читать нечего. Тем и служба окончилась.
На другое воскресенье опять вышел с книгой и спрашивает:
— Православные! Знаете ли Божье слово? Крестьяне согласились сказать, что не знают:
—
— А не знаете, так и заводить нечего, я стар, а читать надо много, все равно не успею.
Но нужно же что-либо служить. В третье воскресенье поп думал отслужить и научился кое-чему, да беда стряслась; часы отчитали, надо бы обедню начинать, смотрит — генерал какой-то стоит, служить и не смеет. Долго стоял генерал, служба не начинается, он в алтарь к священнику.
— Что же, батюшка, служба не начинается?
— Да сегодня у нас праздник большой, нужно к верхним иконам прилагаться, а лестниц во всей деревне нет, так за лестницами за пятнадцать верст уехали. Привезут и начну.
Подумал, подумал генерал и ушел из церкви, а потом и уехал.
Приехал генерал в город, а в это время у царя кто-то украл драгоценный камень, и было объявлено, что если кто найдет вора или отыщет камень, того царь наградит. Генерал явился к царю и говорит: «Я, ваше величество, видел попа в деревне, так, пожалуй, он все знает и камень отыщет». Думает генерал: «Пусть хоть другие увидят такого интересного попа». Приказал царь вызвать попа. Приехал поп по царскому повелению и явился к царю. Царь и говорит ему: «Я слыхал про тебя, что ты много можешь сделать, у меня украли драгоценный камень, отыщи его, награжу». — «Отыщу с Божией помощью», — говорит поп.
Вышел от царя, его повели в отведенную во дворце комнату, сидит он и думает: «Вот нужно было старухе попом сделать, так вот теперь, что делать будешь? Казнит царь, вот тебе и поп. Ну да уж теперь дела не поправить, что будет, то будет, а хоть к смерти приготовиться, сходить надо в баню, да помыться и попариться». Крикнул слугу и приказал истопить баню.
Приготовили баню, попарился поп, стал мыться и думает: «Эх, по спине побьют батогами». И говорит громко: «Да Брюхову-то ничего, а Хребтову-то достанется». Слышат в сенях бани служители и заспорили. Один говорит: «Ты украл камень, а он говорит, что Брюхову ничего не будет, а Хребтову достанется, а я не воровал, нужно сказать ему». Приходят в баню и говорят: «Батюшка, не объявляй нас ворами, а возьми камень и как-нибудь отдай царю».
Обрадовался поп и говорит: «Давайте камень, а я там справлюсь как-нибудь». Камень принесли, вышел поп из бани, а тут на дворе гуси, он бросил камень на двор, один гусь его и проглотил; приказал поп изловить гуся, заломил одно перо в крыле и пришел к царю. «Ваше императорское величество! Гусь камень проглотил», — говорит поп. Царь приказал поймать гуся, поп указал по заломленному перу, гуся разрезали и камень нашли.
Приказал царь приготовить для попа обед в зале дворца, но чтобы испытать его, знает ли он что, или нет, приказал в числе кушаний приготовить ворону; если, думает царь, ворону поп будет есть, то ничего не знает, а если не будет, тогда все знает. Когда обед был готов, поп входит в зало, помолился Богу и говорит: «Вот, деревенская ворона, попала в высокие терема, а лучше бы тебе в деревне сидеть». — «Узнал», — думает царь и приказал ворону убрать.
Пообедал поп и собирается домой, царь его примерно наградил, но еще захотел раз испытать. Когда была приготовлена карета, чтобы отвезти попа, царь приказал в карету положить под сиденье лукошко яиц, думая, что если сядет на яйца, то ничего не знает, а если не сядет, то знает. Идет поп к карете, ему наготово отворяют дверцы, он и говорит: «Ну поп до чего дожил, в карете поедет. Вот и слава Богу, сяду теперь в карету, как курица на яйца, и поеду». «Узнал, — думает царь, — верно, все знает». Приказал снять лукошко с яйцами. Так и уехал поп к своей попадье, и после жили богато, да он и служить научился.
Записи М. М. Пришвина
Предисловие
Деревня Корельский Остров расположена на острове такого же названия приблизительно на середине озера Выгозеро. Большинство помещенных здесь
«Что уж ты ездил в Шуньгу во ярмарку,
Что уж покупал мне цветно платице лазорево».
Все эти сношения, конечно, в сильной степени подорвали старый уклад выговского края, своеобразно сложившийся под влиянием даниловского общежития. Нельзя, конечно, не упомянуть также о влиянии соловецких паломников, издавна шествовавших этим путем к святым островам.
Все эти влияния внешнего мира я особенно заметил на сказочнике Мануйле Петрове из Морской Масельги, сказки которого здесь помещены. Он живет у самой дороги, и богомольцы всегда заходят к нему. Для них, как выражается Мануйло, он «три самовара сжег». Мануйло с интересом слушает их рассказы и запоминает и перерабатывает по-своему. Для того, чтобы сделаться сказочником, по мнению его, нужно иметь лишь «недырявую память». И вот он своей действительно превосходной памятью собирает все. И потому в его сказках, иногда почти рядом, упоминаются такие названия, как «Миллионная улица» (в Петербурге) и «Черный волок» (около Выгозера). «Сказка на всякую вещь годится», уверяет Мануйло, в особенности на сплавах лесов в лесных избушках, тут за сказку могут угостить, а иногда можно так увлечь приказчика, что он заслушается и не только дела не спросит, а еще вечером позовет чайку попить.
У Мануйлы чрезвычайно трудно записывать сказки. Для приказчиков, купцов и тех лиц, которых Мануйло называет «господа», у него говор обыкновенный, для бурлаков и вообще своего брата олонецкий. После долгих убеждений я добивался того, что Мануйло отвлекался от моей личности и говорил олонецким говором. Но стоило мне переспросить хотя одно непонятное слово, как он мгновенно изменял не только говор, но самый склад речи, совершенно исчезал тот тон сказки, от которого главным образом и зависит наслаждение слушателя. Вообще, при записывании сказок я нахожу выгоднее пропустить несколько слов, пожалуй, неверно их записать, лишь бы не перебивать рассказчика. Изменение тона рассказа на более или менее продолжительное время я заметил не только у Мануйлы, но и у всех остальных сказочников.
Что касается биографии сказочников, то прежде всего выделяется Мануйло Петров из Морской Масельги. Это, так сказать, профессиональный сказочник и страстный любитель охоты с детской душой. Стремится все бросить и уйти искать «пуп земли», но не может решиться и тоскует. Из других выделяется Степанида Максимовна на Корельском острове. Это вдова «со умножимым стадом со детиныим», «горюша горе горькое», вопленица или, как здесь говорят, «подголосница». В молодости она была первой «краснопевкой», а потом под влиянием горя и нужды перешла к причитаниям. Рассказы ее о горе при утрате мужа мною записаны с ее слов и напечатаны здесь под названием: «Видения вдовы». Старушка Марья Петровна отличается религиозностью, строгим укладом жизни, она ближайший друг знаменитой Любови Степановны, старообрядческой начетчицы, присоединившейся под конец своей жизни к официальной церкви. Сказки этой старушки выделяются этическим направлением. Она знает бесконечно много сказок, но очень стара, слепа и у нее очень трудно записывать.