Северный пламень
Шрифт:
Едва эхо цокота копыт по менским мостовым растаяло в прохладном воздухе самого кануна весны, как в город вернулся Флюк и разместился здесь со своим войском на Троецкой Горе. Там драгуны московского генерала стояли несколько дней, не причиняя городу беспокойств, а потом вышли маршем на Раков в погоню за молдаванами…
Жители Менска и окрестностей вздохнули облегченно, а в прохладном воздухе начала марта зазвучали песни:
Благаславi, божа, зіму замыкаці, ЗімуНаступило Гуканне вясны, праздник теплый и веселый, как первые весенние лучи жаркого солнца. Женщины выпекали из теста фигурки птиц, которые вскоре вернутся в родные края, а девушки подбрасывали выпеченных птичек в воздух, исполняя вяснянкі:
— Жаўраначкі, прыляціце, вясну прынясіце!
Девчата и хлопцы в этот первый день весны обходили все дома, желая хорошего урожая, приплода стаду, здоровья всем жильцам…
Но уже через сутки после Гукання вясны в Менск вернулся Флюк. Его драгуны вели нескольких пленных молдаван — значит, нагнали-таки. На взволнованные расспросы менчан, что же произошло, драгуны неохотно отвечали, что на Раковском тракте произошел короткий бой с частью молдавского отряда… Флюк вновь обещал защиту городу от возможных грабителей, но сам при этом отступил к Смиловичам, забрав с собой недобитых калмыков, все еще, но уже осторожно, рыскающих по окраинам города.
Увы, на этом беды несчастного города на Немиге не окончились, а, похоже, только начались. После ухода Флюка появились казаки… Целую неделю эти бандиты грабили и разоряли весь город, особенно отводя душу на католических кляштарах, костелах и монастырях, убивали евреев, обворовывали бернардинцев, врывались прямо на конях в католические храмы… Ксендза Бжастовского, ректора менского кляштара, схваченного в фольварке Степянке, казаки притащили в город в одной рубахе и лаптях под смех и гогот… И лишь весть, что к Менску вновь идут шведы, враз обратила «храбрых воинов» в трусливых зайцев. Казаки в спешке ускакали в сторону Борисова, взорвав за собой мост через Свислочь. И вновь ситуация со шведско-московской каруселью повторилась: шведский разъезд настиг казаков и дал им бой. Здесь «храбрецы» уже не отличались храбростью, были разгромлены и, потеряв убитыми сорок человек и пленными семерых, бежали.
В эти дни вся местность от Менска до Борисова лежала в разрухе и опустошении. Московские войска сжигали все, что горело. Был подожжен и сам Борисов. Шведский отряд, покружив и видя жалкую судьбу окрестных весок и хуторов, 20 марта вернулся обратно в Менск… Ну а в начале июня в город вошли шведские королевские солдаты. Жители были обрадованы, увидев в рядах шведской армии своего князя Миколу Кмитича в желтой форме кавалерийского офицера армии Его величества. Кмитич пришел в уныние и ярость при виде разоренного города. Его менский маентак также ограбили московиты, а затем и казаки… Шведы расставили свои гарнизоны по городу и кляштарам.
Порядок в городе Менске воцарился, но новые проблемы доставляла продовольственная контрибуция, наложенная на горожан Карлом.
—
Король хмурился. Микола Кмитич слишком часто заступался за своих соотечественников, но это было вполне объяснимо — князь искренне переживал за свою страну. Упрекать его в этом Карл не мог.
— Платили московитам, пускай теперь и нам платят, — упорствовал Карл. Кмитич заметил, что шведский король вообще отличался упрямством в своих решениях. Но сейчас король неожиданно смягчился:
— Хорошо, — согласился он, — я сокращу норму контрибуции на четверть.
— Благодарю, Ваше величество, хотя боюсь, что для менчан и этого будет недостаточно. Склады, магазины, арсеналы — все сожжено Шереметевым.
И даже милостиво сокращенная королем для менчан контрибуция все равно легла непосильным грузом на разграбленный город. Жители сентябрем смотрели на Троицкую Гору, где разместился шведский штаб Менска… Но были и другие менчане, полагавшие, что шведы оберегают город от куда большего разграбления. Протестант Александр Мацкевич посвятил Карлу XII заздравный панегирик:
Вялікага караля, трыюмфы i мужнасць, За вялікае шчасьце хвалім. Ягоная гераічнасьць, на зайздрасьць лесу, Напоуніла краіны сусьвету…Тем не менее другие жители Менска сочинили и свой собственный «панегирик»: «Стуль маскалі, а сьсюль швяды! Як пазбыцца такой бяды».
Глава 22
Фекла
Армия Карла покинула обобранный всеми подряд Минск-Литовск и двинулась на восток, в Могилев. Шведы знали, что на их пути стоит пятидесятисемитысячная армия царя. Карл на этот раз сам решил избежать лобового столкновения и обогнуть эти силы, совершив маневр через Смиловичи, Игумен и Березу. Под Игуменом решено было сделать остановку на два-три дня, чтобы король смог хотя бы сутки посидеть и поработать над срочными документами для Швеции.
— Тут есть маентак пана Онюховского. У него и остановимся. Я его хорошо знаю, — предложил королю Кмитич.
— Отлично, — согласился Карл, — тогда я вас, господин Кмитич, назначаю главным квартирьером…
Микола и двадцать четыре конных королевских драбанта быстро поскакали вперед. Через несколько часов, уже в сумерках наступившего вечера они достигли усадьбы, утопавшей в зарослях белой акации, стоявшей на краю или маленькой вески, или нескольких хуторов. Но, видимо, хозяин уже знал, что шведская армия на марше через его дом, и приветливо распахнул браму заранее. То был хорошо знакомый Казимир Онюховский.
— Ciesze sie, ze w domu (Честь видеть вас у себя дома — пол.)! — встречал офицеров пан Онюховский подчеркнуто по-польски… Он был нескрываемо удивлен и обрадован, узнав в главном шведском офицере Миколу, которого видел в последний раз четырнадцать лет назад. Онюховский не жаловал немцев, но любил Карла XII за то, что тот устранил ненавистного ему Фридриха Августа и посадил на польский трон Лещинского. Кажется, Лещинского любили все, и поляки, и литвины, и русины…