Северный ветер
Шрифт:
— Упениек?
Тот утвердительно кивает головой:
— Я — начальник патруля местной дружины. Нас триста человек. Здесь один отряд, другой охраняет железную дорогу… Остальные — просто так зашли.
— Что же, собственно, вы охраняете?
— Следим за дорогой. Проверяем проезжающих. Нам известно, что удравшие помещики поддерживают связь с местными черносотенцами. Мы так никого не пропускаем… — Он что-то припоминает, и его смуглое молодое лицо расплывается в улыбке. — Видали, как амбар горел? В нем было засели драгуны из Кокнесе, скриверского имения, Лиелварде и Рембате. Этой ночью мы собирались
— Там, у оврага, была засада, чтоб драгуны не прошли?
— Именно. Недоразумение вышло. Впотьмах мы вас приняли за драгун, вот и поднялась вся эта… суматоха.
Мартынь тоже улыбается и начинает рассказывать, как им пришлось встретиться на дороге с драгунами. Окружающие заинтересовались. Вокруг собираются любопытные. Галдят, перебивая друг друга. Каждому хочется рассказать, как они готовились расправиться со своими противниками.
Второпях кто-то толкает в плечо Яна, потом Мартыня.
— Господа, а господа! — Наклонившись, Звигзне взволнованно шепчет: — Они хотят у меня отобрать лошадей. Говорят, лошади из имения. И вещи ваши собираются выбросить…
— Погодите, я сейчас все улажу… — Упениек уходит вместе с Звигзне.
— Пейте! — Мартынь пододвигает Марии стакан. Она озирается, как загнанный зверек, нигде не видящий спасения. Ей кажется, что вооруженная толпа вот-вот набросится и прикончит их. Напрасно Ян подталкивает ее локтем, сердито моргает ей. Она не в силах скрыть отвращения к этой грубой, назойливой толпе, к полной чада и окурков, заплеванной корчме, к толкотне и гаму вокруг.
Сперва окружающие относятся к ним настороженно, недоверчиво, даже враждебно. Мартынь заговаривает то с одним, то с другим, и недоверие, подозрительность постепенно исчезают. Час спустя они уже сидят одни в конце стола и пьют свой чай. Никто не обращает на них внимания.
Ян испытывает примерно такое же чувство, как и его жена. Силится казаться спокойным, пытается убедить себя в том, что подобное волнение неестественно, что оно пройдет. Но ему не удается. Ведь он поехал с твердым намерением участвовать в борьбе рука об руку с народом, по возможности помочь освободительному движению и реабилитировать себя. И среди толпы он не впервые. Разве ему чужды эти люди и то, ради чего они сюда собрались? А все-таки и его коробит эта толчея, любопытство, назойливость — все. Он сам из их среды, а чувствует себя оторванным, чужим…
Обхватив руками голову, Ян задумывается.
Под утро, когда они уезжают, уже нет никакой сутолоки и никто не обращает на них внимания. Лишь какой-то коренастый детина с винтовкой за плечами стоит у ворот конюшни и что-то бурчит им вслед.
— Асар… — Звигзне опасливо озирается и норовит поскорее отъехать от освещенной корчмы. — Самый отчаянный браконьер. Это он хотел отобрать у меня лошадей.
Дальше едут без особых приключений. Только на рассвете верст за десять от дому, уже в своей волости, им приходится задержаться. Из придорожной канавы высовываются несколько голов, и грозный голос велит остановиться. Снова их окружают десятка два вооруженных людей. Но с ними Звигзне один все улаживает. Все знакомые, и кучер с ними не очень церемонится.
Взглянув на сидящих в повозке, крестьяне смущенно отходят и один за другим исчезают в канаве.
Замок
Другие постройки как будто все целы. Совсем не тронут белый дом управляющего наискосок от замка. Только там закрыты ставни и запорошено снегом крыльцо. Остановив лошадей, они молча переглядываются. Никаких признаков жизни. Мария, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, прячет лицо в муфточку.
Кучер собирается ехать дальше, но Мартынь останавливает его и слезает.
— Куда ты? — Ян хватает брата за руку. — Я думал, ты к нам заедешь?
Мартынь качает головой.
— Что мне у вас делать? Я не в гости и не отдыхать сюда приехал. Всего хорошего.
— Не покидайте нас… — умоляет Мария со слезами на глазах. — Что мы тут одни станем делать? Мне будет так страшно. — Она тоже хватает Мартыня за руку.
Мартынь бережно поглаживает руку Марии.
— Не бойтесь. Вы никому ничего плохого не сделали, и вам никто не причинит вреда. Эти люди только на вид грубы, но сердца у них добрые. Народ — добр, невестка. Попробуйте подружиться с ними, и, я ручаюсь, вы не пожалеете.
— Народ? — Мария недоумевающе оглядывается. Мартынь уже далеко. Он поднимается на пригорок и скрывается в лесу.
Ян глядит вслед. Ему почему-то становится грустно. Ведь Мартынь самый близкий человек. О чем только они не переговорили! Сколько довелось им вместе пережить!.. А теперь уходит! Именно теперь, когда больше чем когда-либо следовало бы держаться вместе. И куда идет — даже брату не говорит.
Впервые в жизни Ян чувствует, как между ними что-то оборвалось. Тонкая невидимая нить, которая раньше связывала их крепче толстого каната, давно уже порвалась, но по-настоящему Ян понял это только теперь, в эти горестные и тревожные дни.
Тревожное время… Мелкая колючая дрожь пробегает по всему телу. Прежнего наигранного восторга как не бывало. Так иней слетает с деревьев от дуновения ветра.
Ян вглядывается в серую, мглистую утреннюю пустоту и зябко кутается в пальто.
3
По дороге к кладбищу движется огромная толпа.
Впереди шагает оркестр сельских музыкантов, почти беспрерывно играя траурный марш. За ними на телеге везут два черных гроба, покрытые красными полотнищами. Хоронят убитых при перестрелке с драгунами. На гробах красные бумажные розы и венки, гирлянды из плауна и брусничника. По обе стороны телеги шагают вооруженные винтовками дружинники. Провожающие идут рядами — по шесть человек. Крестьяне, горожане. Особенно много женщин, молодых и старых. Изредка мелькнет гимназическая или студенческая фуражка. Траурные флаги печально никнут над головами.