Севильский слепец
Шрифт:
Рамирес спросил о Лобо, и Фалькон рассказал ему, что давление со стороны комиссара Леона уже ощущается, и упомянул о вероятности коррупционной подоплеки. У Рамиреса на лице изобразилась смертельная скука.
Кальдерона в кабинете не оказалось. Рамирес плюхнулся на стул и принялся вертеть золотое кольцо с тремя бриллиантами, которое он носил на среднем пальце. Это кольцо постоянно лезло Фалькону в глаза: слишком уж оно было женское для мускулистых ручищ Рамиреса.
— Нам надо как-то определиться с этим никчемным пидором, то бишь Лусеной, — высказался Рамирес, — а то мы
Фалькон пробежался взглядом по стеллажам с книгами, закрывавшим все стены. Рамирес потянулся.
— Знаете, я думаю, если ты трахаешься и с женщинами и с мужчинами, то по сути ты педераст, — заявил он.
— Даже если только один раз попробовал? — поинтересовался Фалькон.
— С этим не экспериментируют, старший инспектор. Это сидит в генах. Если вы можете хотя бы подумать об этом… вы — педераст.
— Давайте не будем обсуждать это с Кальдероном.
Молодой судебный следователь появился без четверти шесть, уселся за стол и сразу перешел к делу. Его роль возлагала на него основную ответственность за ведение следствия и обязывала его доводить до суда необходимые для обвинения доказательства.
— Что у нас есть? — осведомился он.
Рамирес зевнул. Кальдерон закурил сигарету и бросил пачку Рамиресу. Тот взял сигарету и тоже закурил. Глядя на них, Фалькон задавался вопросом, каким образом эти двое успели так освоиться друг с другом… пока не вспомнил о футболе. «Бетис» проиграл 0:4 в тот день, когда убийца снимал Рауля и его сыновей. Откуда эта непринужденность? Он попытался вспомнить, были ли в его жизни минуты полной раскованности. Наверно, они ушли вместе с юностью, когда его работа стала слишком серьезной, или, может, это он стал слишком серьезно относиться к своей работе?
— Кто начнет? спросил Кальдерон.
— Давайте начнем с трупа, — предложил Фалькон и кратко изложил результаты вскрытия.
— Как, по мнению судмедэксперта, удалялись веки? — продолжил Кальдерон.
— Сначала они были надсечены скальпелем, а потом срезаны ножницами. Он считает, что сработано очень профессионально.
— И это, как мы полагаем, было сделано, чтобы заставить Хименеса смотреть что-то по телевизору?
— Тяжесть нанесенных им самому себе увечий свидетельствует о том, что его ужасала не только произведенная над ним операция, но и то, на что его вынуждали смотреть, — ответил Фалькон.
— Я, пожалуй, согласен с этим, — сказал Кальдерон, машинально коснувшись пальцами собственных век. — Есть какие-нибудь соображения по поводу того, что именно показывал ему убийца?
Рамирес покачал головой. В его крепкой черепушке не находилось места догадкам подобного рода.
— Я думаю, нам известны только наши собственные глубинные страхи, а не чужие, — ответил Фалькон, стараясь, чтобы это не прозвучало чересчур назидательно.
— Да-да, я, например, не выношу крыс, — радостно подхватил Кальдерон.
— А моя жена не может находиться в одной комнате с пауком, — вставил Рамирес, — даже если его показывают по телевизору.
И двое мужчин рассмеялись.
— Тут речь идет о чем-то
— На мотиве, — повторил Кальдерон, кивком головы помогая себе уяснить задачу. — Вы разговаривали с сеньорой Хименес?
— Она выдала мне свой мотив для убийства или для организации убийства мужа, — ответил Фалькон. — Их брак потерпел фиаско, у нее был любовник, и наследниками всего являются она и дети.
— Любовник, — констатировал Кальдерон. — Вы уже разговаривали с ним?
— Да, потому что камера засекла его на входе в Эдифисьо-дель-Пресиденте примерно за полчаса до убийства Рауля Хименеса. Кстати, он преподает биохимию в университете.
— Физическая возможность и специальные знания, — заметил Кальдерон.
— Вкупе с доступом к хлороформу и лабораторным инструментам, — добавил Рамирес, заставив Кальдерона гадать, что скрывается за его словами — ирония или глупость.
— Итак? — спросил Кальдерон, разведя руки в ожидании логического продолжения.
И Фалькон сообщил ему плохую новость: Лусена направлялся в квартиру Марсиано Руиса, находящуюся на восьмом этаже.
— Мне знакомо это имя, — сказал Кальдерон. — Это случайно не театральный режиссер?
— И известный mariquita, — докончил Рамирес.
— Не понимаю, — произнес Кальдерон.
— Он трахал их обоих, — пояснил Рамирес. — Он сказал, что спал с ней, потому что она напоминает ему его мать.
— Ну, и что все это значит?
— Лусена пытался оскорбить инспектора Рамиреса, — ответил Фалькон.
— Но не вас, — плавно продолжил Кальдерон. — Вы собираетесь его арестовать?
— Прежде всего, я не думаю, что интересующие нас люди настолько глупы, чтобы попадать в камеры видеонаблюдения…
— Если только это не хитрый ход, — парировал Кальдерон. — К примеру, мы ни разу не видели любовника в фильме «Семья Хименес», не так ли? Мы видели только его адрес.
— Вы забываете о проститутке, Элоисе Гомес, — напомнил Фалькон. — Если бы Лусена был убийцей, он бы находился в квартире и снимал на пленку, как она занимается сексом с Раулем Хименесом. Документально подтверждено, что девушка покинула здание в три минуты второго и вернулась на Аламеду в час тридцать. Базилио Лусена тогда еще находился в отеле «Колумб» с сеньорой Хименес. Я сравнил все временные показатели и пришел к выводу, что участие Басилио Лусены в этом деле не исключено, но очень маловероятно.
— Очень интересно, — заметил Кальдерон. — А когда Лусена покинул здание?
— Камера это не зафиксировала, — объяснил Фалькон. — Он говорит, что ушел утром вместе с Марсиано Руисом.
— Почему не зафиксировала?
— В гараже была нарушена видеопроводка, — вступил в разговор Рамирес, и это оказалось новостью для Фалькона. — По заключению экспертов — перекушена кусачками.
— Значит, убийца вошел через гараж? — спросил Кальдерон, стараясь докопаться до более важной информации.