Sex Around The Clock. Секс вокруг часов
Шрифт:
В другом конверте была запись музыкальной темы в привычной его манере: латиница и знаки, сопутствующие музыкальной записи.
Знаток криптологии и конспиралогии профессор Л. расшифровал эту запись при помощи кодов, которые он сам нашел.
Это была тема, которую следовало искать в его сочинениях или в их названиях. В переводе на нормальный язык читать следовало так:
«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
И подпись:
«Замученный тяжелой неволей».
Эпилог
Разумеется,
Она даже позволила для конверта использовать репродукцию того самого «Тодсшпрунг» а – только широко расставленные ноги, ущелье из двух стен – изнанок ляжек, и в самом конце – треугольный тупик, куда ныряет всеми потерянный и оставленный человек!
22.59 P.M
Снимай штаны, я – Дубровский!
Слабо мерцали последние звезды испарившейся, как испарина с зеркала, ночи. В зеркале еще отражались большие, рубиновые.
Через пустую площадь шла чумовая кошка – откуда? Здесь? В такой час? Там, где стоял когда-то чугунный истукан, на ровном слабом снегу остались ее маленькие следочки из пяти пятнышек – кошачья иноходь, записанная на диск площади для вечности. А кошки уже не было в живых. Тяжелый броневик-джип «Кайена» стер ее с лица Земли. Теперь тельце ее остывало у сточной решетки.
В высоком кабинете с полуопущенными шторами-«маркизами» за полированым овалом стола сидело человек пять мужчин. Было накурено, наставлено стаканов с минералкой, или с чаем – в подстаканниках. Разговор тоже дотлевал.
– Племянничка на это подтяни… Он тут сгодится, хватит ему по казино шастать, не Достоевский…
– Сынок нашего доверенного, кстати, кем ему приходится?
– Двоюродный внук?
– Внучатый племянник.
– Хорошо бы ему, минуя нашего Савельича, ту идею впарить: роман про щупальцы «гэбухи» за кордоном…
Как они, «эфэсбуха»? Мы кто теперь? Поправьте меня, если что. Как мы калечим душу интеллигенции. Микрофоны в постелях Хакамады и в тапочках Солженицына. Мало им, теперь вот следим за иностранцами. Я правильно выразился? Эмигранты теперь – «иностранцы»?
– Хорошая мысль. Идею внедряем двумя независимыми потоками: через масс-медиа и по нашим каналам. Скандал, нужен небольшой скандал…
– Не понял? Зачем такое дублирование? Службы слухов мало? Уже запущен звон: первые лица одной восьмой имеют «нетрадиционные половые…»
– «…традиции!»
– Да. «Все стало вокруг…»
– «…голубым и зеленыым!»
– Не знаю, а мне нравится – что-то в этом есть! Подвинуть власть лицом к народу.
– Ну, положим, не лицом…
– Неважно. Но доверие будет настоящее… Близость! Класс!
– Вбросили, но зачем наш канал?
– А зачем вообще «каналы»? – Зачем вобще канализация? Говно сливать.
– Только
– Вторую – дессиденты!
– Где ты видел нынче дессидентов? Какие теперь дессиденты? Что, 68-й на дворе? Зря хлебушек кушаешь!
– Заканчиваем, Петрович! Устали все.
– А я о чем? Проект «Лапа Москвы в ширинке Европы» в обших чертах пробили. Осталось формально получить ваше «добро» на операцию «Замок».
– Данные в дороге. Будут у нас через пару дней. Сейчас в Париже. Все по списку. Все чисто. Под штаб-квартиру три строения – на Ланцероте, в Шамоне и в Вестфалии. Какие мнения?
– Ланцероту засветили французы этим пакостным романом. Как его? «Возможность Таймыра»!
– Таймыр – полуостров!
– Проехали. Шамонь отпадает ввиду наплыва шпаны, остается… Северный Рейн Вестфа…
– Но в Вестфалии черти! Ведьмаки! Шабаши!
– Нет, то южнее! Брокен, это южнее. А нам и нужен шабаш! Берем! Самое то!
– Ведьмы так ведьмы. Старость будет с кем коротать!
– Головой отвечаешь, Петрович! Баста. Кто ко мне в баньку?
Черные следы черных машин веером обтекают окоченевшее тельце черной кошки.
Рассвет Европы все явственней над крышами ее веточной части. Над рубинами кремлевских звезд. В Зарядье вместо «России» – блин. А через реку – «Балчуг» уже с пятью интер-звездами – «Купински»…
На реке Накар стоят шестнадцать замков.
На реке Рейн – сто двадцать шесть.
На реке Бизар стоит всего один. Зато он самый старый на юго-западе Германии. Такой старый, что время закутало его в свой покров, как мать закутывает простуженного ребенка. Здесь родилась легенда о Лесном Царе. И сюда уже сто лет никто не приезжал. Тропинки заросли, дороги рассыпались, превратились в канавы и рвы. Горы обвалились, река Бизар потеряла свое название и ушла в подземное русло. Гора, на которой стоит замок, частично обвалилась, на этом месте разлеглась долина, полная сырого тумана. На уцелевшем зубце утеса замок еле держится. От него осталась угловая тура с воротами, запечатанными подъемным мостом.
Вся земля принадлежит с XVI века Церкви, конкретно угодьями владеет местный приход, относящийся к Вестфалии. Диакония лет сто назад пришла к выводу, что продавать эту землю невыгодно. Арендовать ее тоже никто не хочет. Федеральному Правительству удалось пробить закон, по которому Северный Рейн-Вестфалия не может владеть воздушным пространством над этим местом. 133-я поправка к Конституции ФРГ и 300-я к Конституции Земли Северный Рейн-Вестфалия. Воздушное пространство принадлежит Федеральному правительству. Пространство это начинается на высоте сто метров, как доказали юристы. Ниже – собственность прихода.