Sex под запретом

– Опачки! Смотри, Ярый, кто тут у нас, – развязанный голос, заставляет плотнее вжаться в стенку. Рассчитывать на то, что меня пропустят, не стоит.

Предложить им сиги?

Идея получает дизлайк. Я не курю.

– Опца, куда?! – верзила дёргает за шиворот, когда пытаюсь проскочить в зазор между тремя бандюганами.

Запахиваю куртку плотнее, в надежде, что они не заметят камеру, стоимостью сто тысяч. Кормилицу – поилицу и основной источник заработка.

–

Парни, вы конечно классные, но я спешу, – говорю и отступаю назад под фонарь. Надеюсь, оверсайз и очки с искусственными стёклами , дадут толстый намёк, что я стрёмная. Осталось только их в этом убедить. Ну и бежать.

Бежать – лучше всего.

Высокий, к которому обращались Ярый, просекает, что я собираюсь дёрнуть за угол. Становится за спину, засунув руки в карман чёрных корги.

Куртка цвета хаки топорщится от обилия карманов, а длинный шрам над левой бровью говорит о том, что в эти карманы меня и расфасуют, предварительно измельчив.

– А, если мы такие, классные, куда спешить, – грамотно и логично, но мне блин нифига не легче. И где, в вышесказанном, говорится, что я искала приключений на свою задницу?

– Мама волнуется, – селективно определяю, что это самое подходящее. Скажу про невыключенный утюг, они предложат его проверить, а заодно отнести плазму в ремонт. Без возврата.

Мама – то как раз пребывает в неведении, где поздним вечером болтается её дочь – перспективная студентка факультета журналистики.

Они с папой уже год как перебрались за город. В большой деревенский дом, доставшийся от бабушки. Оставили квартиру мне и моей закадычной подруге детства - Светке.

Случись что, Светка меня до завтра не хватится, отмечая день рождения другой нашей не общей подруги. Засада полнейшая.

– О! Мама – святая женщина. Ее нельзя волновать. Отпустим ? – от вопроса несёт подвохом, а от Ярого перегаром. Тут я должна расслабиться, типа мы побратались, обсудив матерей. Отпускать никто и не собирается. Ясно, как белый день.

– Отпустим, только пусть сначала заплатит, – это уже ближе к сути.

– Эм..вот, – достаю из кармана смятую пятисотку.

Больше-то и нет. Хорошо, хоть аванс, за фотосессию нюдс, с участием неверного бизнесмена, дома оставила.

Подработка с душком, но ради статьи о коррумпированной ячейке пойду на многое.

А как ещё выжить бедной студентке?

Не листовки же раздавать, вырядившись в ростовую куклу.

Это я также делаю время от времени, когда потрачу всю стипендию на новую линзу для камеры.

– Норм? – спрашивает Ярый. Хрустит купюрой, проверяя на свет.

– Не норм, – поддакивают двое

других и блокируют меня спереди. Билет на выход оказался палёным, как те, что покупаешь с мутного сайта вместе с охапкой вредоносных программ.

От резких интонаций подскакиваю и натягиваю куртку так, что она скоро треснет по швам.

– Парни, правда, больше ничего нет, – пискнув, стучу зубами, как сосулька на морозе о парапет.

– А если проверим? – наступают, оттесняют и загоняют в тупик.

Ярый хватает за шею и приставляет нож. Брыкаюсь и целюсь куда попало, лишь бы не дать тем двоим, ухватить за ноги.

Волокут меня в сторону забора. За ним безлюдный пустырь. Понимаю, что нужно сделать все невозможное, либо они втроём нагнут, и как звать не спросят.

– Эй, гопота!! А, ну-ка, отвалите от девушки, – басистый окрик отвлекает подонков. Бросив меня, переключаются.

– Хуясики – карасики, какой тут бугимен нарисовался. Коба, девку держи, а мы с бессмертным перетрём правила в нашем дворе , – рявкает Ярый. Он за главаря шайки –лейки.

Отползаю назад, когда самый мелкий утырок начинает приближаться. Нащупываю обломок кирпича. Замахнувшись, пуляю в него и промахиваюсь.

Куртка от резких движений распахивается. Глаза Кобы сверкают в темноте жаждой наживы.

Лучше бы он мои сиськи увидел, хотя я их никому до этого не показывала. Невелика потеря. Я – то стрёмная, а камера нет.

– Пацаны, нам сегодня крупный куш подогнали, – орёт и тянет шнурок вместе с шеей.

Упёртой Бурёнкой проезжаю на попе около метра. В голове шумят гимны об утраченной в подворотне девственности.

Это не так страшно.

Камеру в покое оставь.

Там такие чёткие кадры.

И известная медийная личность. И его любовница из мэрии в пеньюаре оттенка недозрелой сливы, с которой они мутят финансовые схемы с откатами. Всё крупным планом и с качественным разрешением.

За что?

Я же была почти хорошей. Не грубила, уступала место пожилым людям в метро, хотя меня об этом никто не просил.

Мёртвой хваткой держусь за застёжку и локтем прикрываю объектив, что не разбить и не стряхнуть карту памяти.

– Отцепись, всё равно же заберу! – Коба даёт мне пощёчину. Голова под волной опалившего жжения и адской болью в челюсти отлетает назад, как и Коба сражённый точным ударом.

Ничего не вижу, и ещё меньше что-то понимаю, но меня настойчиво поднимают на ноги и прижимают к плечу. Сильному, мускулистому и такому надёжному. Очень осторожно поправляет поехавшую вбок шапку – бини. Сердце затрепыхалось подозрительно быстро. С усилием закачало кровь по ветвям сосудов. Голова пустеет, и я отъезжаю.