Sex под запретом

Ромазова Анель

Глянь на меня те бандиты, сейчас в страхе уносили бы ноги. Лицо перепачкано, от руки Кобы - левая половина скулы залита бордовыми пятнами.

Волосы под шапкой сбились в пшеничный кудель, будто их до этого, как спагетти, наворачивали на огромную вилку.

Брызгаю увлажняющим спреем. Мелкие кудри растягиваются и прыгают вверх тугими колечками.

Еще час назад меня совсем не волновало, что выгляжу как овечка Долли. И Долли уже лет десять не ходила стричься. Не пользовалась тушью, хайлайтером и всем прочим. Увлажняя лицо на ночь детским кремом с ромашкой.

Очень

жаль, что нужный многим девушкам девайс - паранджа, не прижился у нас. Встал с утра, патчи под опухшие веки наложил, а на остальное можно не обращать внимания.

Глаза в отличие от всего у меня более - менее сносные. Глубокие серые. Как говорит Света – с поволокой. Нос вроде тоже ничего, без вот этой вот картофельной плямбы. Да и кожа чистая, без расширенных пор.

Пощелкав пальцами пред лицом, привожу себя в чувство.

Ну что я, в самом деле, красавчиков и качков не насмотрелась в универе. Орловский, например, приятным собеседником назвать его сложно, но отрицать тот факт, что он красив до безобразия — совесть не позволяет. К тому же еще тупой, но щедрый, всегда хорошо платит за курсовые.

Стою тут. Воображаю. А на самом деле Амин окажется, не так хорош, внешне я имею в виду.

– Все прекрасно! Главное, не забывай, улыбаемся и машем. Машем и улыбаемся, - головой, конечно, потому, что если я буду всё время махать рукой, то Амин сочтёт, что у меня психическое отклонение. На пару с несходящей улыбкой, так и вовсе – хронический диагноз.

– Ты с кем –то разговариваешь ?

Амин входит и блин блинский, он уже без спортивной куртки, в чёрной майке – алкоголичке. Мышцы у него не рыхлая плоскость бледных равнин, а бронзовые валуны, иссечённые полосками мелких сухожилий. Пальцы так и тянутся очертить географические рамки этого рельефа. С такими банками противопоказано носить открытые майки, залитые слюнями улицы, вряд ли улучшит показатели города.

Хорош. И даже слишком. Шансов устоять совсем никаких.

Пелена с глаз падает, и я вижу перед собой мужчину во всех смыслах. То есть парня. С такого ракурса на мужскую половину я еще не смотрела. Он не просто классный – он офигенный. И мне здесь ловить нечего.

Если раньше я считала себя супер уникальной и доказывала всем, что ни в жизнь не поведусь на ярко выраженный маскулинный набор. То вот в сию секунду готова, признать, что мозг парню, при наличии такой внешности, иметь не обязательно. И всякие там байки, мол, мужчина должен быть чуть красивее обезьяны. Сами обезьяны и придумали, чтобы замедлить эволюцию.

Ему я, возможно, прощу неправильное произношение слова «звонит». Хотя это не так уж и принципиально .

Мне же вопрос задали.

– Тебе послышалось, – поворачиваюсь к шкафчику. Сквозь телевизионную рябь перед глазами , почти вслепую отыскиваю пузырёк – Вот. Наверно лучше над раковиной – интересуюсь под пристальный взгляд брюнета.

Ставлю на краешек, а сама отскакиваю и почти падаю, запнувшись об санфаянсовый трон. Амин ловит одной рукой за талию. Ловко вывернув, прижимает к груди и к раковине одновременно.

– Солнце моё, я не кусаюсь – бросает небрежно.

У меня теплеет в груди

и от "солнце", и от "моё".

Так, меня, кажется, понесло.

– Этого я не знаю, кусаешься ты или нет, – бормочу в область лямки у него на плече.

– Ты такая.. – он растягивает губы в улыбке.

Смотрю в его агатовые глаза и тоже улыбаюсь. Пялимся друг на друга целую вечность.

– Какая? – спрашиваю тихо и неуверенно.

= 6 =

Дожидаюсь, что Амин скажет, совершенно не дыша. Сердце бабахает в груди. Слишком часто и громко. Он наверно слышит. И видит, как моя грудь колышется под рубашкой, потому что именно туда, кладёт свою руку.

Всё прилично. Никакого хамства, но у меня слабеют ноги.

– Ещё не определился. Присматриваюсь, - очень выразительно съезжает взглядом вниз по моему телу и снова вверх. Снова прилично.

Ай-яй! С чего –то вдруг мне хочется, чтобы всё перестало быть, таким приличным. Знакомы мы всего ничего, а я уже…

Чьееерт!

Это, кажется, оно. Дикое, дикое желание.

– Твоя рука..её надо, - опускаю глаза и суечусь. Неловкость случится, если он заметит вовремя или не вовремя проснувшееся возбуждение.

Блин. Я строю ему глазки и не знаю, как прекратить улыбаться.

Разматываю повязку, и тошнота ползет вверх по горлу. Не то чтобы сильно жутко, но запёкшаяся кровь, конкретно вырубает из сети. Задача мне не по силам.

– Так приятно, когда о тебе заботится красивая девушка.

У меня откровенный шок.

Парень, проснись!!

Я не фитоняша. И не блогерша миллионник.

Амин через зеркало наблюдает за мной. Что могу сказать , у него проблемы со зрением. Потому что он смотрит на меня как на всех вышеперечисленных. Я передумала, пусть дальше остаётся в неведении и смотрит на меня вот так.

– Тогда я выйду, чтоб вам не мешать, – бодро выскальзываю и спешу за дверь.

– Эй! Тут человек кровью истекает, – притворно возмущается Амин.

– Положу три ложки сахара в чай, и гемоглобин придёт в норму, – кричу, добегая до кухни.

Ставлю чайник и не могу отделаться от ощущения, что все это происходит не со мной. Половая привлекательность решила совершить крутой вираж и резко подскочила на диаграмме вверх. Пора бы уже.

– Есть что – нибудь холодное?

– Имбирный шейк подойдёт?
– звучу бодро, игнорируя жуткую тахикардию. А вот полыхающие нездоровым румянцем щёки не скроешь.

– Да, без разницы.
– Амин подходит, забирая у меня из рук бутылку. Потом происходит самая странная вещь за сегодня. Он прикладывает холодную нольпятку к тому месту, где красуется пощёчина Кобы.

– Чтоб синяка завтра не было, - поясняет.

Рука гуляет по спине. Наши бёдра соталкиваются, рождая дрожь во всём теле.

– Спасибо, - тихо и еле слышно.

– Что у тебя за духи? – приглушенно, вкрадчиво.

– Я ими не пользуюсь, - по крайней мере, сегодня перед выходом не успела. Честно говоря, и не подумала что надо, но это как обычно. Выйдешь в магазин, не приведя себя в порядок, встретишь того самого.