Sex под запретом

Ромазова Анель

Ему хорошо. А мне пока непонятно…

Не больно, но и не так, как я себе представляла. Он словно механически отрабатывает, на холодную голову или слишком торопится, кайфуя в одного.

Содрогнувшись и прорычав нелестное словцо, выплёскивает сперму, обжигая язык обильной струёй. Не вынимает, пока я всё не сглатываю и не очищаю член до скрипа облизав. Натруженное горло саднит, а моё чувство собственного достоинства больше смахивает на обветшалую тряпку или коврик, постеленный у порога.

Амин не проявляет прежней чуткости. Выравнивается,

одаривая меня взглядом равнодушного засранца. Типа окей, минет доставили, где расписаться и на выход.

Он поднимает полотенце с пола, затем ни слова не говоря, поворачивается ко мне крепкой мужской задницей и пропадает с полей зрения. Я, пребывая в неловком шоке, поднимаюсь с колен, поправляя на себе одежду.

За ним не иду, меня не приглашали.

Обиваю порог, не догадываясь, куда себя деть.

— Я тебе такси вызвал, — объявляет Костров, вернувшись из спальни уже в спортивных трико.

— Амин, выслушай меня, пожалуйста. Ты злишься, я понимаю, — набираю побольше воздуха в стеснённую грудь. Глаза мои заполшенно мечутся, но натыкаются и ударяются в непоколебимую стойку.

— Выслушать про статью, в которой ты облила грязью мою мать и меня заодно? Или про бурную ночку? Не утруждайся, вопросов у меня нет. Лекс поделился подробностями, — дёргает мою руку, насильно разжимает сведённые в кулаки пальцы и заставляет взять коробку с телефоном.

Встряхиваюсь, как от смачной пощёчины. Всё это, блин, вправду происходит со мной?

Орловский подлая скотина!

— Амин, но всё же не так, как он преподнёс, — выпаливаю в отчаянии, растоптав остатки своей гордости.

— А как? Ты с ним не трахалась или не писала статью, пока я, расшибая лоб, к тебе подкатывал? — иронизирует зло.

— Я не помню, и да, это моя статья, — опускаю глаза с чётким пониманием, что люблю его, а наивность моя сыграла против.

— Мне это уже неинтересно. На этом всё. Теперь ты с Лексом, пусть он и разгребает, но я бы на его месте не стал, — окатывает с ног о головы презрением, — Минет крутой и телефон ты заслужила. Такси скоро подъедет, можешь идти. Сказать мне больше нечего. Крис предупреди, что я заеду за ней в девять.

Внутри поднимается бунт против его слов. Вытер ноги и перешагнул, вот как я это воспринимаю, но унижаться перед ним сильнее не стану, но сердце моё, кажется, только что вырвали.

Швыряю в Амина тяжёлую коробку с телефоном, наперёд зная, что увернётся. Дверью не хлопаю, а прикрываю за собой тихо. Рвущиеся слёзы держу до последнего, но выйдя на улицу, выпускаю солёную влагу на волю. Дождик капает, омывая мои зарёванные щеки, и никто из прохожих не видит, как я плачу.

= 48 =

Бонус

Алекс Орловский.

Если объективно, Борзик меня больше интригует неприступностью.

Отличается она от категории обычных моих тёлок, трахнуть на разок.

Второе неопознанное событие: Я её захотел, когда увидел, как Костров завёлся. Если Офелия не подметила в клубе, как у него всё на неё стоит, то для меня стало новостью.

Рили!

Мы с ней вместе учимся не первый год. Она симпомпулька, милая, но кто в моём возрасте зацепится за посредственную цыпу, когда кругом объекты посочнее и их можно брать и не заморачиваться на серьёзный разворот, а секс с Борзиком другого не предусматривает.

Больше выбешивает сам Костров с его короной, царапающей потолок. До хера выделывается. Всем известно, что свой бренд он заимел благодаря продвинутой маман.

Почему бы не отбить и не увести у него из-под носа лакомый кусочек.

Офелию сносит после первого стакана креплёного вина. Состав такой, что на вкус оно компот и алкоголь почти не чувствуется, но по факту я понимаю, что она много не выпьет, а потому не расслабится, как я того хочу. Пришлось прибегнуть к хитрой схеме — накачать её обманным путём.

Подёргивает через раз, когда она начинает плакаться у меня на плече об Амине, статье и Лебедеве, вынуждающего Борзика расстаться с самым офигенным парнем, которого она встречала.

То есть меня использую как жилетку, чтобы выплакаться. В планах другое. В планах кувыркаться от заката до рассвета. Миф про пьяненьких тёлочек – это не миф. С повешенным градусом в организме любая скромница превращается в «трахни меня пожёстче»

Но Борзика конкретно развозит на голодный желудок, а я не додумался её покормить, за это расплачиваюсь, держа за волосы над унитазом, потом помогаю дойти до спальни, и ни о каком сексе не может быть и речи. Она падает на кровать и засыпает трупиком.

Вечер откровенно не удался.

Какого-то хрена сижу на диване Борзика, беспрестанно щелкая каналы на телевизоре. Дымлю вейп, попутно одним глазом изучая её телефон.

Из интересного только…

Ни черта там интересного. Нет ни одной голой фотки.

Ирискина звонит. Хоть какое-то развлечение. Слово за слово начинаем цапаться. Очкастой паучихе, так я её прозвал, потому что вечно в вязаных кофточках шляется на пары, собственного производства.

Васька, когда родилась уже была бабкой. Нудящей, недовольной и меня задевающей.

Не устраивает Ирискину, что Борзик не подходит к телефону. Скидывает вызов, а через двадцать минут трезвонит в дверь.

Язва меня задевает с порога, стоит распахнуть дверь и понеслась. Выслушиваю, только успевая отбивать её замудрёные остроты.

Я понимаю далеко не всё, но она хамит и придушить её хочется на месте.

Допекла до печёнок!

Ботаничка выбивает меня из колеи, заявившись не как я привык её видеть. Не в нафталиновом образе, когда глянешь и хочется обнять, и плакать, а ещё подать несколько мелких купюр на нормальную одежду.