Сезам
Шрифт:
Дранной пенькОй липовой
И Царь-дЕвицами в облака
Нет, не к тому плавали!
Нежной Манон порвались шелка,
Только душа – павою
В окна сквозит, в ставни бьет,
Стеклами режется!
Только Ему – наш полет
В час, когда
4
Я заберу тебя с собой.
Сопротивление бесполезно.
Дух заплутавший, милый мой,
В пЕтлю не ту залезла.
Вместе с тобой будем гореть,
Петь и любить – пылко,
Ну а пока, дух мой, ответь,
Чья тяжелей ссылка…
***
Горит на горизонте рубиновый закат,
Алеют наши флаги над топотом копыт,
Мы мчим, пронзая ветры – и нет пути назад,
О нас напишут саги – «их подвиг не забыт».
Искрятся жала копий в рубиновом закате,
Стучат щиты о ножны, и труб набат ревет …
Мы мчим навстречу смерти, что ждет нас в Эрингарде,
И шестикрылый купол драконов – наш оплот…
Когда, посыпав пеплом чело, моя отрада
Зажжет костер прощальный под грудой наших тел,
Взойдет зоря победы на склоны Эрингарда.
Рубины нашей славы блеснут на пальцах стрел…
***
И я тонкая, нервная и пронзительная,
как Раппорт в фильме про молодого Штирлица.
И на мне – креп-жоржетт в несколько монохромных слоев,
небесно-бликующий, как на платьях жены Врубеля…
И у меня великолепный постмодернистский салон с изысканными произведениями искусства,
В котором не переводятся заказчики и покупатели,
И я вожу экскурсантов по его галереям, томно отбрасывая прядь со лба,
И
Умиротворенно и мерцающе,
Меня окружают настолько изящные вещи,
что страшно к ним прикоснуться, дабы не спугнуть очарование.
Высшая красота, высший вкус, высокие отношения…
И в моем будуаре – комод с круглым зеркалом,
В котором матово отражаются ряды флаконов с духами чешского стекла…
Дзынь-дзынь-дзынь звенят хрустальные люстры и поющие ветра…
На веранде, усыпанной отблесками инкрустации из изумрудов,
Полуденный зной развевает дымки благовоний
И согревает плещущееся у подножья платанов томное море…
Все настолько чудесно, что только протяни руку –
И в ладони окажется звук Волшебной флейты,
Зовущий к полуночным тайнам…
И все это здесь и сейчас, и нет никаких нужд и забот,
Всё происходит само по себе по самым верным в мире законам…
Нет никаких рычащих жирдяев и подсчетов рублей,
чтоб дотянуть до зарплаты,
висящих на горбу долгов и невозможности месяцами увидеть дочь,
монотонных будней с вылизыванием углов
и опостылевшей готовкой из ничего…
Есть только моя галерея, креп-жоржетт и великолепие тонкой,
изысканной красоты…
***
Жизнь –
одна из таких акций,
где поэт ищет аллитераций и прочих ассоциаций,
аллюзий
и взрывом, плюющим в сознание фракций,
заполучить у толпы мятый ком ассигнаций.
И словно
факир в приближении чуда
Берешь ассонансы и вмиг превращаешь их в горы посуды.
Пол
в этой жизни ни эм и ни жо – только чистая тряпка,
а утро – в кастрюлях звенящих и в запахах сладких.
Тон
в этой жизни – не моря прилив и не чайки,
Конец ознакомительного фрагмента.