Сезон клубники
Шрифт:
– И потому ты решил отправить меня на автобусе?
– Я изменял тебе, – невпопад сказал муж.
Если его признание преследовало цель вывести меня из себя, то никакого успеха Артем не достиг. Может, в другое время я испытала бы шок, а теперь... Потрясения не больше, чем если бы он сказал мне: «Я порвал новую рубашку». Что это, отсутствие женской гордости? Конечно же, нет. Просто на весах с одной стороны жизнь любимого человека, а с другой – уязвленное самолюбие. И я выбрала жизнь. Потому спросила равнодушно:
– И как, понравилось?
– Так себе. – Он
– А со мной тебе было лучше?
– Спрашиваешь!
– Тогда я тебя прощаю.
В глазах Артема мелькнула растерянность. Хитрый морпех ждал от меня совсем другой реакции, после которой ему оставалось лишь отвезти меня на вокзал. А вот вам, индейская хижина, фиг вам!
– А я и не удивлен: твой поцелуй куда хуже моей измены!
– Даже так?
– Ты ушла от меня в самую неподходящую минуту. Именно тогда, когда я в тебе больше всего нуждался. Мои дела вдруг разладились, все шло наперекосяк, и что я получил от любимой жены? Внимание, интерес к моим проблемам, элементарное сочувствие? Ничуть не бывало! Холодное равнодушие вперемешку с поисками более достойного супруга...
– А вот это уже подло! Никакого другого супруга я не искала!..
Трудно сказать, почему мы сидели в кабине фуры, в чужом городе, съехав на обочину дороги, и пытались выяснить, кто в нашем взаимном охлаждении больше виноват.
И знали, что всего в нескольких километрах отсюда нас уже ждут, чтобы отобрать с таким трудом заработанные деньги. И может статься, что это – наше последнее общение друг с другом. Но вместо того чтобы обняться покрепче, мы ругались и... оттягивали момент встречи с неизбежным.
Глава девятая
По городу мы проехали беспрепятственно. Да и кто без нужды стал бы нас здесь останавливать? Мало ли приезжает в город большегрузов – районный центр все-таки. С его-то многокилометровой базой, откуда товары расходятся по многочисленным селам и поселкам.
Кто бы нас ни остановил, тотчас отпустит. Что взять с фуры, которая возвращается порожняком? Можно, конечно, попенять на бесхозяйственность – такая огромная машина возит «воздух». Но и на этот случай у шофера найдется оправдание – не оказалось груза на обратную дорогу.
Вряд ли кому в голову придет заглянуть, например, под сиденье водителя. Или в нашу дорожную сумку с бельем, на дне которой лежали банковские упаковки крупных российских денег.
Или в дипломат, в котором вместо этих самых денег лежали теперь Темкина парфюмерия, мой шампунь и с трудом втиснутое большое махровое полотенце. Независимый эксперт только головой покачал бы: это ж надо, так использовать дипломат!
Мы с Артемом опять замолчали. Каждый, так сказать, переваривал полученную информацию. Я таки добилась своего, узнала, что за черная дыра образовалась в наших отношениях. «Узнала? Рада? – ехидно спрашивал внутренний голос. – И что теперь будешь с этим знанием делать?» Злиться буду! Он, видите ли, еще не решил, прощать меня или нет! Если уж на то пошло, у меня куда больше повода для возмущений. А поздние приходы домой, а постоянные пьянки...
– Где
– А? Что? – Артем точно вынырнул из глубокого забытья.
– Не притворяйся, ты все слышал!
– Елки-моталки, о чем ты думаешь!
– Думаю, с кем ты гулеванил все это время. Ее зовут Зина?
Артем посмотрел на меня долгим взглядом.
– Недаром какой-то мудрец сказал, что логика женщин – отсутствие всякой логики. Надо же, какую-то Зину выдумала! У меня нет знакомых с таким именем.
– А какие имена у твоих знакомых?
– Мочало – начинай сначала! Белка, не хочу тебя пугать, но... словом, козе не до... сама знаешь чего, когда хозяин с ножичком стоит.
– Ладно, – согласилась я, – помолчу пока. Но учти, когда мы из этого дерьма вылезем, ты от меня так просто не отвертишься!
Конечно, я вовсе не была так глупа, как старалась казаться, но мне хотелось хоть немного разрядить свой собственный страх, если не сказать, панику. И выражение лица моего мужа меня пугало. Он напоминал мне индейца, который вымазал лицо жертвенной кровью, чтобы пойти убивать.
– Если мне удастся выскочить на основную трассу, – будто самому себе сказал Артем, – у них возникнут некоторые трудности: оживленное движение, гаишники в великом множестве...
Мы проехали еще несколько километров.
– Размечтался о трассе. А они, голубчики, тут как тут!
– О чем ты? – не сразу поняла я.
– Видишь, впереди две легковушки будто невзначай перегородили дорогу? Это как раз тот самый выезд на трассу, о котором я говорил.
– Ты говорил, они ждут нас на другой дороге.
– Надеялся. Обычно мы по ней и ездили. Но очевидно, информация у них на уровне. Так сказать, служба слежения оборудована надлежащим образом...
– Чего там особенного, в их слежении? Наверное, просто мобильники.
– Мобильники-дебильники... Куда шагнула техника, поспеть бы нам за ней!
Он бормотал что-то, похожее на стихи. По крайней мере звучали они в такт, который Артем, как и Саша, отбивал на руле.
По виду мой муж был совершенно спокоен, зато я, кажется, себя не помнила от страха. Но показывать этого нельзя, потому я сжалась в комок, сцепила зубы... Он ведь отправлял меня прочь. И уговорами, и угрозами, но я висела на нем как тот самый бульдог и приговаривала, что если нам суждено умереть, я хочу, чтобы это произошло в один день...
– Значит, на трассу нас решили не выпускать, – опять размышлял вслух Артем. – Предпочитают разделаться с нами в этом аппендиците. Тут, похоже, нет никакой власти, кроме друзей Валерии Степановны. Загоняй сюда любую машину – и потроши сколько душе угодно.
– И что ты придумал?
Я поняла по лицу Артема, что у него созрел некий план.
– Для начала сделаем вид, что мы испугались, и последуем туда, куда нас направят. Если скажу: прячься! – немедленно садись на пол.
Это мне муж уже толковал. Еще в городе, когда ему понадобилось заезжать к человеку, о котором он сказал одно слово: кузнец.