Сезон любви
Шрифт:
Рената повернулась к берегу. Люди стояли с удивленными и испуганными лицами. Девушки плакали, парни старались выглядеть сильными и отзывчивыми. Все на пляже касались друг друга, словно поддерживали. Донесся голос Майлза:
– Не могу нащупать пульс! Где эта чертова «Скорая»?
Огромная волна накрыла Ренату с головой и сбила с ног. В лицо плеснула холодная соленая вода, заливая рот, уши, нос, причиняя боль. В голосе Майлза явственно слышалась паника; что хуже, он звучал виновато. Но если Майлз виноват, то она, Рената, виновата еще больше. «Она попросила меня. А я была в это время в дюнах». Рената встала на ноги и бросилась за доской. Достала кончиками пальцев, а потом, когда волна подтолкнула доску ближе, вцепилась в нее изо всех сил. Рената попыталась повернуть доску носом к берегу, но та была ужасно тяжелой и все норовила уплыть назад, в океан. Рената почти
С берега кричали. Она обернулась и увидела группу людей в черной униформе, сбегающих по лестнице. Рената подтянула доску к себе, уперлась бедрами, а когда накатила очередная волна, ухитрилась лечь на доску животом вниз и зашлепала руками и ногами по воде, как это делала Салли. Волна подхватила доску и вынесла на берег. Рената встала, на подкашивающихся ногах побрела к парамедикам, которые уже накрыли Салли одеялом и что-то делали, считая вслух.
– Она без сознания, но дышит. Дайте ей кислород и отнесите в автомобиль. С кем она сюда приехала? – говорил высокий мужчина с короткой армейской стрижкой.
Рената ускорила шаг, волоча чертову доску. Майлз, закрыв голову руками, сидел на полотенце поодаль.
– Со мной! – крикнула Рената. – Она здесь со мной!
Парамедик не услышал.
– Несите ее в машину, – оглядывая пляж, велел он в рацию.
Рената схватила его за руку.
– Она со мной! Со мной и Майлзом, вон тем парнем!
– Мы забираем ее в больницу, – сказал парамедик. – Она сильно ударилась головой и чуть не утонула. Соберите, пожалуйста, ее вещи и привезите в больницу, хорошо? Еще нам нужно кое-что у вас выяснить.
– Да, – кивнула Рената.
Вещей у Салли было немного – доска для серфинга и солнечные очки. Схватив свою сумку, Рената толкнула Майлза ногой и скомандовала:
– Пошли!
Они побежала на вой сирен.
Сделано, сделано, сделано.
Список Маргариты стремительно сокращался. Вырезка обжарилась и теперь доходила на плите. Тарт Маргарита наполнила козьим сыром, а сверху положила подпеченный красный перец. В холодильнике ждали копченые мидии, соус айоли и шоколадный мусс. Два бокала для шампанского и медная салатница охлаждались в морозилке. Нужно заняться спаржей, багетами и соусом беарнез. Маргарита долго сомневалась, стоит ли ли готовить кофе; сперва решила, что не нужно, затем передумала. Если сегодня вечером до кофе дело не дойдет, то она выпьет его завтра утром. А утро ведь все равно наступит, даже если сегодняшний день тянется, как жевательная резинка, вместив в себя столько дел, сколько Маргарите хватило бы на целый год. Она вытащила из-под кухонной раковины ведерко для охлаждения шампанского, все в паутине и с мышиным пометом внутри. Вымыла его два раза. Тяжелое ведерко из серебра использовалось еще в ресторане. Там было двадцать таких ведерок с железными подставками, по одному на каждый стол и два запасных. Странно, подумала Маргарита, некоторые вещи остаются надолго, а другие – нет.
Теперь душ, привести в порядок волосы и лицо, подобрать наряд. Что надеть? Мысль о кимоно засела в мозгу, как игла дикобраза. Чертово кимоно! Впрочем, если найдется свободная минута, можно его поискать. Маргарита убрала кухню, протерла столешницы, сполоснула раковину, почистила коптильню и, надев на нее пенопластовые защитные уголки, уложила обратно в коробку. Вроде бесполезные занятия, но они успокаивали и давали возможность подумать о прошлом.
Разговоры о поездке в Африку шли со дня свадьбы Дэна и Кэндес. Они поженились в католической церкви Святой Марии на Федерал-стрит. На Кэндес было белое атласное платье без бретелек, но с пышной тюлевой юбкой, и балетки с ремешками вокруг щиколоток. Вылитая Грейс Келли, очаровательное зрелище!.. Кэндес всеми правдами и неправдами уговорила Маргариту нарядиться в голубое платье с жакетом-болеро в тон и сопровождать ее к алтарю, хотя сама Маргарита предпочла бы сидеть вместе с остальными гостями.
– Ну какая из меня подружка невесты в тридцать девять лет? Скорее, матрона, – говорила Маргарита. – С другой стороны, я не замужем, так что в матроны тоже не гожусь. Кэндес, я не вписываюсь в эту свадьбу.
– Других подружек мне не нужно, – отвечала Кэндес.
– К тому же я должна быть в ресторане, следить за подготовкой к банкету.
– Других подружек мне не нужно.
Маргарита стояла у алтаря рядом с приятелем Дэна, с которым тот в студенческие времена делил комнату в общежитии. Держа букет калл, она
Сам банкет Маргарита почти не помнила. Присела ли она за стол, чтобы перекусить? Переоделась ли в обычную одежду? Все стерлось из памяти. Зато отчетливо помнился вечер после банкета. Гости разошлись, и остались только Маргарита с Портером, Андре, Чейз, студенческий друг (его звали Грегори, он еще оказывал недвусмысленные знаки внимания Франческе, старшей официантке) и, к удивлению Маргариты, Дэн с Кэндес. Прихватив сигареты и бутылку портвейна «Тейлор Флэдгейт» 1955 года, они расположились у западной банкетки. Под разрозненные аплодисменты Маргарита поставила на стол блюдо с шоколадно-карамельными трюфелями и наконец присела отдохнуть, удивляясь, что Дэн с Кэндес не ушли в снятый для них номер люкс. Похоже, им обоим нравилось просто сидеть, есть, пить и болтать, держась под столом за руки.
«Они женаты», – подумала Маргарита. Хочешь не хочешь, а придется с этим мириться. Дэниел Нокс стал частью их жизни. Он по-прежнему раздражал Маргариту тем, что вечно ставил под сомнение ее компетентность, споря о качестве американской говядины или особенностях того или иного шабли, словно считал, что смог бы управлять рестораном лучше, чем она. Изо всех сил пытался расстроить их с Кэндес дружбу. Ему не нравилось, когда Маргарита и Кэндес вместе проводили время, он подшучивал над Маргаритой, замечая, что они с Кэндес постоянно прикасаются друг к дружке, обнимаются и целуются. Он один видел, что Маргарита всегда старается сесть поближе к Кэндес, а еще он донимал Кэндес расспросами: обсуждают ли они его, когда остаются вдвоем? Будь на то воля Маргариты, она бы сто раз убила этого типа, тем более что и усилий почти не потребовалось бы – добавить чуточку крысиного яда в его поленту, и все. Однако Кэндес старалась сохранить мир. Одну руку она протягивала Дэниелу, другую – Маргарите. «Я люблю вас обоих, – говорила она, – и хочу, чтобы вы подружились». Стоя у алтаря, Маргарита дала себе слово сделать все, чтобы поладить с Дэном.
Сидя напротив, Дэн вещал братьям Кэндес, что, если бы в свое время он не спас «Пляжный клуб», сейчас бы всю береговую линию застроили безвкусными, но элитными домами.
Кэндес схватила Маргариту за руку.
– Пойдем со мной в дамскую комнату. Поможешь мне с платьем.
Впервые речь об Африке зашла именно в тесном, со скошенным потолком женском туалете ресторана «Зонтики».
– Я хочу поехать в Африку.
Маргарита решила, что Кэндес говорит о медовом месяце. Вообще-то Кэндес с Дэном решили подождать с ним до зимы, и, насколько Маргарита помнила, разговор вертелся вокруг поездки на Гавайи, Таити или Бора-Бора. Лично она не решилась бы махнуть на другой конец света, даже если бы была пьяна в стельку.
– Извини, не поняла.
– Дэн спросил, что бы я сделала, если бы у меня был неограниченный выбор, – пояснила Кэндес. – И я поняла, что хочу в Африку.
Маргарита прищурилась. Над раковиной висела розовая карточка с надписью: «Работники ресторана должны вымыть руки, прежде чем вернуться на рабочее место».
– На сафари? – уточнила Маргарита.
– Нет.
Она ничего не поняла, но мысль о том, что Кэндес начнет новую семейную жизнь где-то в Африке, не радовала.
– Это ужасно далеко. Я буду по тебе скучать, – призналась Маргарита.