Сезон охоты на Охотника
Шрифт:
— Комтур на первой линии.
— Соедините, — буркнул Бахтин. Внезапные звонки от человека, известного ему под псевдонимом Комтур, не могли радовать. Они означали только одно: что-то идет не так. Услышав в трубке голос Комтура, он проворчал:
— Что там стряслось?
— Задержали рейс, которым должны лететь ребята Волка. Он панику поднял, хочет операцию свернуть.
— Почему рейс задержали?
— Да какой-то придурок позвонил дежурному по городу и сказал, что в самолет бомба заложена. Вот ее второй час и ищут. Ребята завибрировали, а Волк
— Хорош Волк — испугался! Волку бояться — в лес не ходить! — скаламбурил Бахтин. — Ладно, шутки в сторону! Волка успокой, скажи — все у нас под контролем. Даже если ребят задержат, они все равно чисты и им ничего не грозит. Из Москвы они уйдут другим каналом. Короче, чтобы сегодня эти парни были в Москве! А то я не операцию, а головы им с Волком сверну! Повторяю, — все под контролем!
Бахтин бросил трубку и нажал кнопку на селекторе. Ответившему на звонок Бахтин приказал:
— Сеня, отмени последний звонок.
— Есть, товарищ генерал!
Сеня сидел в крохотной комнатке с одним компьютером. Отсюда велось управление звукозаписывающей аппаратурой, фиксирующей входящие звонки. Сеня выделил строчку „30.08.94 18.40–18.43 Комтур/ген. Бахтин“ и нажал на клавишу „Delete“, затем на „Enter“, подтверждая удаление. Где-то в зале с магнитофонами, подчиняясь команде, крутанулась бобина. Запись трехминутного разговора генерала Бахтина с загадочным Комтуром перестала существовать.
30 августа 1994 года, 18.55.
Спутник Важи вернулся мрачнее тучи. Между ним и Важей завязался какой-то короткий, но бурный разговор. Важа развел руками и сказал, поднимаясь из-за столика:
— Извините, но мне надо идти. Я очень рад с вами познакомиться. До встречи в самолете, Оля!
Они ушли, и тут же объявили посадку. Татьяна поднялась со стула, и вдруг как из-под земли рядом выросли трое мужчин. Двое встали сзади, а третий — перед ней. Улыбнувшись ослепительной улыбкой, которой позавидовали бы звезды Голливуда, он раскрыл маленькую книжечку:
— Федеральная Служба Контрразведки! Прошу вас следовать за нами. И не советую сопротивляться и привлекать внимание, — это может повредить Сергею!
Последняя фраза прозвучала, словно удар в солнечное сплетение. Из Татьяны словно выпустили воздух, и она чуть ли не повисла на руках стоявших сзади мужчин. Улыбчивый заботливо спросил:
— С вами все в порядке?
Впрочем, стоявшие за спиной Татьяны качки хватку не ослабили. Татьяна вяло кивнула. Так влипнуть! Она должна была предвидеть, что ее заявили в федеральный розыск! Что по компьютерной сети информация о проданных билетах может быть мгновенно передана в Москву. Дура, вот дура! Как же она теперь сможет помочь Сергею, если так глупо попалась!
Именно последняя мысль вызвала у нее вспышку почти животной ярости. Она изловчилась и ударила одного из мужчин каблуком по ноге так, что он, застонав от боли, ослабил хватку. Второго она ударила тут же коленом в пах и
Татьяна бросилась в сторону выхода, и тут словно выросший из-под земли высокий широкоплечий кавказец нанес ей незаметный, но резкий удар в солнечное сплетение. Татьяна полностью потеряла способность дышать, а также осознавать окружающую действительность. Последнее, что она почувствовала — прикосновение к ее лицу влажного платка со странным сладковатым запахом. Она вдохнула этот запах, и ей вдруг стало все равно: куда ее ведут, кто и зачем.
30 августа 1994 года, 19.25.
Никифорову страшно не хотелось звонить Хладову, но он должен был поставить его в известность.
— Она не явилась на посадку. Самолет уже в воздухе.
Хладов помолчал, потом осведомился:
— Почему снова не задержали рейс? Если пассажир не явился на посадку, его багаж должны снять с самолета.
— Она не сдавала багаж, — пояснил Никифоров и, сделав небольшую паузу, добавил: — Я все-таки встречу самолет в Домодедове.
Хладов ничего не ответил и положил трубку. Никифоров чувствовал себя препогано. Кто-то опять опередил их. Но кто?
30 августа 1994 года, 20.00.
Татьяна пришла в себя и открыла глаза. Она лежала на небольшом кожаном диване в салоне самолета. Ровный гул турбин говорил о том, что они в воздухе. Напротив Татьяны в глубоком кресле расположился тот самый улыбчивый тип из ФСК. Он растянул рот в приветливой улыбке и спросил:
— Как вы себя чувствуете, Татьяна Борисовна? Плохо, да? Ну ничего, это дело поправимое!
И он крикнул:
— Ибрагим!
Из хвостового салона появился тот самый здоровенный кавказец, который так эффективно обездвижил Татьяну. В руке он держал стакан с желтоватой прозрачной жидкостью.
— Выпейте, Татьяна Борисовна, вам станет легче!
Татьяна даже не успела решить — пить ей или не пить. Ибрагим легко приподнял ее за плечи и ловким движением влил ей в рот напиток. Татьяне ничего больше не оставалось, как проглотить кисловатую жидкость.
— Ну вот! — удовлетворенно констатировал улыбчивый. — Не пройдет и получаса, как вам станет значительно лучше! Давайте пока познакомимся. Меня зовут Андрей Владимирович. Я — майор Федеральной Службы Контрразведки.
— А фамилия у вас есть? — усмехнулась Татьяна.
— А моя фамилия вам ни к чему! — парировал Андрей Владимирович. — Лишнее знание существенно сокращает жизнь. Тем более, что я уверен — вы хотите знать нечто другое. Нет?
— Я хочу видеть Сергея! — вырвалось у Татьяны.
— Я тоже! — сообщил без тени иронии Андрей Владимирович.
Глаза Татьяны сузились, и она с яростью крикнула:
— Что вы тут дурака валяете?! Я знаю, что вы чуть не убили Сергея и держите его в тюремной больнице! Я хочу его видеть!