Сезон Перелётья
Шрифт:
Памфле гневно замерцал, над шерстью Лури пробежали чёрные молнии, а предмет их спора в это время спокойно капал кровью в жертвенный кубок, чтобы Гёльфен сотворил ему новую одежду. В гардеробную Джеон и не заглядывал. Там даже моли есть было нечего.
– Мне нужна белая рубашка с высоким воротом, белые штаны с подштанниками, длинный жакет, тёплая куртка и плащ, подбитый мехом, – перечислял колдун, глядя на иллюстрацию с вором Орлианом. – Последние две вещи фиолетовые с серебряным шитьём, белыми вставками, ремешками и манжетами. И ботинки в тон одежде. Но не белые,
Вообще-то колдунам полагалось носить только тёмные ткани, но Джеон отказался от них в пользу маскировки.
– В этом наряде вы похожи на созидателя! – расстроился Памфле. – К тому же, вы блондин, а это окончательно портит ваш образ.
– Что плохого в моих кудрях? – спросил Джеон, торопливо расчёсываясь. – У тебя самого волосы белые.
– Но все слуги Гёльфена носят светлые волосы, – напомнил дворецкий. – Так заложено магией, чтобы нас легко было отличать от господ.
– Полукровка, что с него взять, – пробрехал фамильяр. – Только у настоящих колдунов волосы темнеют до цвета воронова крыла.
– Я совсем забыл про это блошиное застолье! – спохватился Джеон, заметив лиса. – Памфле, может, покрасить его чем-нибудь? Чёрный зверь – это подозрительно.
– Мозги себе покрасьте в умный цвет! – возмутился Лури.
Колдун с тревогой посмотрел на уши фамильяра. Они были гораздо длиннее, чем у обычного лиса, их кончики загибались назад, а сами уши навстречу друг другу и напоминали рожки.
– Ладно, маскировка Лури – это его проблема, он что-нибудь придумает.
– Лури придумает! – возмутился забравшийся на кушетку лис. – Почему Лури всегда должен думать? Я магический сосуд, а не четырёхлапая голова, которая бродит отдельно от тела и следит, чтобы оно не целовалось со стенами и углами.
Джеон набрал полную грудь воздуха и добавил целую стопку монет к своей невидимой сокровищнице с ругательствами. Лис фыркнул, сворачивая уши в мохнатые трубочки, и демонстративно отвернулся к стене. Между тем, он не мог не отметить, что за последние восемьдесят лет у хозяина изменился не только словарный запас. Лури помнил Джеона капризным ребёнком, которому не хватало твёрдой отцовской руки. Госпожа Аделина души в сыночке не чаяла, а кроме неё никто не смел приказывать юному Харвилу. Репетиторы и гувернёры оказались бессильны в попытке воспитать из него приличного колдуна. Лури потерпел такой же крах, обучая его магии. Он считал, что такие, как Джеон, меняются только в худшую сторону, но теперь наблюдал нечто иное.
Восемьдесят лет назад колдун не мог уснуть без оравы нянюшек у кровати, а в уборную по ночам его сопровождала делегация слуг, хотя надо было всего-то пройти в соседнюю комнату. Поэтому видеть, как хозяин идёт в темноту подземелья один, брюзжит на пауков и распугивает крыс копьём было просто дико.
Но ещё больше Лури удивился, когда Джеон подтопил камин, замесил тесто и напёк лепёшек из слежавшейся муки. Раньше он и высморкаться сам не мог, а теперь умел готовить и вести кое-какое хозяйство. Это с одной стороны обрадовало лиса, а с другой ему стало тревожно. Что-то внутри кольнуло, и неприятный
– Слушайте, я прямо стесняюсь спросить, но что это вообще такое? Ваша жена?
Лис указал хвостом на рыцаря в кресле перед камином. Вместо шлема из его железной шеи торчала маленькая круглая подушка. На ней были криво намалёваны рот и нос, синие сапфиры заменяли глаза, а огненно-рыжий парик – волосы.
– Это мой друг Рой Салиан! – гордо объявил Джеон, застёгивая сумку. – Памфле наверняка уже рассказал тебе о нём. Я каждый вечер читаю ему вслух разные истории. Ты бы знал, как он над ними хохочет! У меня прямо уши от его смеха закладывает!
– Представляю…
– Всё, я готов!
Лури нехотя спрыгнул с кушетки и просеменил к порогу. Памфле предпринял последнюю попытку.
– Господин, а вдруг созидатели прямо сейчас рыщут по лесу в поисках Гёльфена!
Джеон невозмутимо протопал мимо него в коридор.
– Уже много лет минуло. Никто не будет искать замок столько времени. Да и мой друг никому про меня не рассказал.
– Откуда такая уверенность? – прогнусавил лис.
Он чихнул и вытер сопли о покрывало, но на нём было столько пыли, что это вызвало новую дюжину чихов.
– Рой поклялся на мизинчике! – торжественно заявил Джеон.
Лури так и сел. Потом медленно перевёл взгляд на Памфле. Тот сконфуженно пожал плечами.
– Ты что, издеваешься? – спросил его лис. – Он до сих пор верит в клятвы на мизинчике? Ему же почти сто лет! Почему он такой наивный?
– Ну, я ведь не думал, что он покинет поместье когда-нибудь, – вздохнул призрак. – Я всегда сдерживал клятву на мизинчике.
Лури захотелось повыть от горя, но волков он презирал, да и луны видно не было, поэтому он прошипел проклятие себе под нос и потрусил вслед за Джеоном.
К тому времени, как они спустились в сад, холодный ветер прогнал туман и обнажил вопиющую разруху Гёльфена. Стены замка, увитые мёртвым хмелем, выцвели и потрескались. Дорожную плитку пробили сорняки. Обломки скульптур почивали под шапками мха, а от фонтанов остались только уродливые очертания. Даже сосновый бор, у подножия которого заканчивался купол, подряхлел за последние восемьдесят лет.
– А где же ваша возлюбленная? – съехидничал лис, когда они проходили мимо озера. – Помнится, вы бегали к ней с цветами по три раза в день. Бедняжка не выдержала и утопилась от такой заботы или она занята воспитанием ваших каменных деток?
– Если ты говоришь о мраморной нимфе у водопада, её там давно уже нет, – сухо заметил Памфле. – И я не советую тебе бередить воспоминания господина.
– А свадьбу-то они сыграть успели?
– Лури, видишь вон ту ветку? – спросил Джеон, указав пальцем на яблоню.
– Вижу, хозяин, а что с ней не так?
– Присмотрись к ней внимательно. Мне кажется, она очень удобная. На ней легко будет завязать верёвку и повесить какого-нибудь брехливого лиса, если он немедленно не захлопнет свою пасть.