Сезонное обострение

Булахов Александр

Мария насыпала в кружку две ложки кофе и добавила сахара. Затем поставила чайник на газ.

— Садись, чего стоишь?

Жаба сел на деревянный стул и уставился на большущую икону, висящую прямо над столом. Его это удивило. Ему всегда казалось, что иконы должны висеть в обособленных углах, скрытых от посторонних глаз.

— Ну, нашла что-нибудь интересного в своих записях?

Закипел чайник, и Мария налила кипяток в кружку с кофе.

— Предлагаю посмотреть всё вместе. Заодно и обсудим,

что и кому кажется странным.

— Всё-всё будем смотреть?

— Нет, только допрос Жердина. Особенно те моменты, где он рассказывает мне всё, что случилось.

— У меня нет времени всё это досконально пересматривать.

— А всё и не надо. Давай начнём с того момента, на котором вы остановились с Жердиным.

— Давай… Он там что — то про отвёртку и Рогова Гедичу втирал. Мол, откуда Рогов мог знать про эту отвёртку.

— Пошли в зал, я там всё настроила.

— Хорошо, — согласился Жаба. — Только схожу за своей тетрадкой.

Затем остановился в дверях и ехидно улыбнулся:

— Или она нам там уже не понадобится?

Перова даже не моргнула.

— Иди, уже, остряк! — сказала она.

10.

Развитие дальнейших событий в квартире Гедича,

если верить тому, что рассказывал Денис Жердин.

Гедич несколько минут переваривал мои слова.

— Ты мне, дебил, всё пытаешься доказать, — заговорил он, — что Кирилл тебе подставил. Бред — это всё. Рогов на такое не способен. Я его давно знаю.

— Рассуждаешь так, как тебе удобно, — возразил я, шмыгая носом и вытирая пальцами кровь, вытекшую из носа. — Но, давай, логически подумаем. Если ты ему не рассказывал про отвёртку, то откуда он мог про неё знать?

Петька тут же выдвинул свою версию:

– Отвёртка эта до убийства лежала на стеклянной подставке для телевизора. Рядом с самим телевизором. Возможно, до убийства он обратил на неё внимание. А после убийства её не увидел и вычислил тебя. Ничего здесь сверхъестественного нет — простая наблюдательность.

Но меня эта версия не устраивала.

— Хорошо, — сказал я. — Тогда ответь мне, когда Рогов успел обуться в кроссовки? Ты ведь никому не разрешал ходить по квартире в обуви. Сегодня же утром он вышел из туалета в кроссовках и вёл себя так, будто только-только проспался, вышел из сортира, а тут такое творится.

Гедич махнул рукой.

— Это поначалу я никому не разрешал в обуви ходить, — пояснил он. — А потом мне уже пофиг всё стало… Он, кстати, в пятницу вечером к машине своей спускался.

И я спросил:

— Для чего не подскажешь?

— За

охотничьим ножом ходил, — спокойно ответил Гедич, как будто в этом не было ничего необычного. — Ты, что, не помнишь? Кирилл похвастаться хотел. Мы ещё дверь с балкона тогда достали. Дротики в неё швыряли. В дартц играли, а затем он пошёл за ножом. Когда вернулся с ним, то уже не разувался.

— Хорошо, и где теперь этот нож? — поинтересовался я.

— Да, чего ты ко мне прицепился?! — возмутился Петька. — Я не знаю. Придёт Кирилл, ты у него и спроси.

Я замотал головой, показывая всем своим видом, что не стоит держать меня за лоха.

— Не складно всё это как-то, — сказал я. — Ты меня уж извини, что я на тебя накинулся, но ты сам тёмная лошадка. Ты мне вот ответь, что же это всё-таки за шприц такой, увидев который, ты резко передумал звонить в милицию? Я видел, что ты испугался.

— Тебе показалось, — ответил Гедич. — Этим шприцом мать отцу диклофенак от боли в спине колола.

— Ага, — усмехнулся я, — а что ж тогда значило выражение: «А это… этот»?

— Достал, честное слово! — сказал Гедич и двинул на кухню. — У меня друг наркоман, — раздался оттуда его голос, — накануне вечеринки он заходил в гости. И придурок кололся у меня. Да, я перепугался. Я подумал, что это шприц из-под наркоты… не дай бог там какая капля этой дряни осталась. А потом вспомнил, что свой шприц дружок мой забрал с собой.

Дверь ванной комнаты неожиданно распахнулась и в коридор выскочила Лиля.

— Ты, что, так ничего и не понял?! — выкрикнула она. — Убийца Рогов. Тут дураку понятно.

— Ты что здесь делаешь? — уставился испуганными глазами на неё я.

— Я в ванной за шторкой пряталась и всё слышала.

— Ты всё это время находилась в одной ванне вместе с Полиной?

— Ну и что с того?

У меня аж лицо от злобы перекосило.

— Вали домой! — сквозь зубы проговорил я. — Тебе здесь делать нечего!

Но сеструха моя это пропустила мимо ушей.

— Ты лучше спроси, где дверь, в которую метали дротиками? — не отставала она от меня.

И тогда я не выдержал и заревел, что дурной:

— Я сказал, домой вали!

— Как скажешь, братик, — обиженно произнесла Лиля и покинула квартиру, хлопнув дверью.

И тут же в коридоре появился удивлённый Гедич.

— Это ты сейчас на кого кричал?

— Это сеструха моя. Лилька. Не бойся, она нас не сдаст.

— Очнись, Дёня, — неприятно хохотнул Гедич, — кроме тебя здесь нет никого… и не было.

— Не дури мне голову, — заорал я. — Не надо из меня делать дурачка!

— А я не делаю, — ухмыльнулся Петька и нацепил на нос запасные очки. — Из дураков дурачков не делают. В этом нет никакого смысла.