Сфера трёх лун
Шрифт:
Камеру пошатывало и периодически встряхивало, слышался монотонный гул силовых агрегатов и скрип торсионных пружин.
Внимательно рассматривая пленников, Тайполь не желал встречаться с ними взглядом. К чему лишние проблемы? В углу он заметил тело скрюченного человека в неестественной позе, теплой одежды нет, вернее сказать, на человеке осталось лишь нижнее белье. Поль подошел осмотреть бедолагу и наклонился проверить пульс. Поздно, уже не помочь. Человек мертв и почти окоченел, покрывшись тонкой коркой льда на белье и немытых волосах. Трудно сказать точно, от чего тот
Отвлеченно размышляя, Поль вернулся и вжался в толпу, полусидевшую полулежавшую плотным кругом. Он пробовал согреться и при этом никого не потревожить.
– Может, знает кто, сколько мы уже в пути? Или, хотя бы, куда нас везут?
– Поль дышал в ладони, интенсивно растирая побелевшие пальцы.
– Слышь, скворец, отвали!
Толпа проигнорировала вопрос Поля, занятая своими разборками и, судя по бормотанию, разборки эти затухали, чтобы разгореться вновь от малейшего повода.
– Я тебе не «слышь»! Еще раз протянешь руку к моему карману, и протянешь ноги!
– пробасил кто-то в ответ.
– Тебе мало вещей с трупа?
– Чего-чего?! А ну не хватай меня за клешню, бородач!
– Тогда сам не нарывайся. Не лезь в чужие карманы.
– Забыл спросить у пролетария, что мне делать и как жить, - раздался язвительный смех.
– Твоя судьба - плуг тащить да помалкивать в тряпочку.
– Сам напросился!
– Ой-ой, остынь, не то расплачусь.
– Думаешь, мне лень подняться и заехать тебе по хлебалу? Народ все видел.
В толпе одобрительно загудели, зашевелились. Волнения и брань разбудили остальных. Раздался громкий шлепок, что-то грузно упало. До слуха донеслась ругань и опять-таки шлепки с глухими ударами.
Шум усилился, будто все дожидались случая выплеснуть злобу, скрывая свою беспомощность, отчаяние и ужас под маской ненависти вперемешку с жестокостью.
Поль порадовался, что холод все-таки отступил. Тело его прогрелось и заработало в прежнем режиме, а голова стала яснее мыслить. К нему вернулось относительное спокойствие на основании внутренней уверенности, что крепла с каждой минутой. Понаблюдав еще за двумя драками, с толканиями и борьбой, он осуждающе прикрыл глаза, прокручивая в памяти события последних дней, кадр за кадром. Тайполь много думал о Ладани и их последнем вечере.
Противно взвизгнув покрышками, машины остановились, опрокидывая тех, кто еще стоял на ногах или пытался встать. Залязгали замки. Только сейчас стало заметно, что в камере все же есть дверь, которая приоткрылась и съехала в сторону. Яркий свет ослепил пленников за время поездки привыкших к устоявшемуся полумраку. Будучи лишенные элементарных удобств они зароптали. К пленникам, бахвалясь и потрясая плетью, втиснулся конвоир с фонариком на плече. Мощный луч поочередно высветил всех пленников.
– Значит так, животные! Цена вашей жизни не превышает стоимости карманного огнива. Слушайте внимательно. Говорю один раз. Все приказы выполнять как можно быстрее. Не создавать проблемы себе и другим рабам. Говорить только когда к вам, стадо, обращаются. На шеях у вас закреплен хитроумный ограничитель, там есть несколько
– А сейчас организованным строем идете в стойло и жрете. Поедать все, что дают! Позже вас рассортируем. Кого в работяги, а кого отдадим ученым, - конвоир шумно высморкался.
– Особо отличившиеся попадают на Арену. Кто сдохнет, тот пойдет на корм. Не советую раздражать.
Пленники напугано загалдели. Шум возобновился, но два удара плетью установили относительную тишину и покорность.
Построившись на выход, пленники покинули попарно железное нутро боевой машины. За пределами камеры их взглядам предстали своды техногенного царства ангаров и цехов. Полноценный ремонт здесь никто и никогда не проводил, продолжая пользоваться допотопными постройками и военной техникой.
Повстанцев встречали и досматривали вооруженные патрули, пока водители загоняли технику в прономерованные боксы. У погрузочных перронов сновали еще люди в серых комбинезонах, ожидая грузовые лифты.
База оживала. Отсортированных пленников расталкивали по тесным норам крикливые повстанцы с белыми повязками на руках. Каждая такая нора по три метра в диаметре и сообщалась с сетью коридоров и технических рукавов.
По наклонным стенам подземных перекрестков разрослась вьющаяся зелень и порожденная сыростью плесень. С потолков свисали как обрывки силовых кабелей, так и заросли пожелтевших лиан. По этим лианам сновали крысы. Сеть однообразных лабиринтов давила на подсознание. Местами воздух был настолько промозглым и влажным, что пробивало ознобом. А кое-где становилось совсем душно. Порой перед глазами витала мелкая сухая пыль, и легкие содрогались в приступе изнуряющего кашля. Случались и такие пронизывающие сквозняки у лестниц между ярусами, что казалось, будто кто-то злобно пронзает твое тело ледяными пиками.
Поначалу этот военный комплекс поражал воображение своей масштабностью: он занимал почти весь горный склон и часть самой горы, и лишь потом в глаза бросалось царившие повсюду запустение и разруха. Сдавалось, что все, что тебя окружает, - это лишь цельнометаллический остов железного динозавра, давным-давно прекратившего свое убогое существование; и теперь на его могучих останках возникла новая жизнь множества колоний, сплетенных из организмов, ковырявшихся внутри ржавчины в поисках поживы.
Разветвленная сеть коммуникаций пронзала все насквозь и разбегалась по сторонам, теряясь за поворотами и в технических шахтах. С помощью внушительных грузовых лифтов можно попасть на плато у подножья горы, где разбросаны посадочные полосы с сигнальными огнями для винтокрылов. Там же и стояночные дебаркадеры с вышками для дирижаблей. Вот только все это работало из рук вон плохо и держалось на старых автоматизированных системах, автономных механизмах, воле случая да на ремонтной ленте пьяных техников, приходя в окончательную негодность, поглощаясь грунтом и скудной растительностью. Складывалось ощущение бесконечного кошмара и упадка.