Сфера
Шрифт:
– Коктейли несу, птичка моя, – ответил бестелесный мужской голос, симулируя любезность.
Женщина посмотрела на Мэй. В сумерках глаза ее блестели некоторым лукавством.
– Ты вроде безобидная. Хочешь на борт? – И она склонила голову набок, вглядываясь.
Мэй подгребла поближе, и тут мужской голос выступил из-под брезента и стал телом. Поджарый человек, чуть постарше спутницы, нес два, кажется, термоса.
– Она к нам присоединится? – спросил он у женщины, падая на другой пластиковый стул.
– Я
Подплыв ближе – стали различимы лица, – Мэй разглядела, что обитатели баржи чистые и опрятные; она-то боялась, что их наряды окажутся под стать судну и выяснится, что они не просто водоплавающие бродяги, но к тому же опасны.
Мэй маневрировала, а они оба смотрели – с любопытством, но пассивно, будто сидели у себя в гостиной, а она их развлекала нынче вечером.
– Ты бы ей все-таки помог, – раздраженно сказала женщина, и мужчина встал.
Каяк ткнулся носом в стальной борт, мужчина ловко завязал канат и подтянул каяк параллельно борту. Помог Мэй встать и взобраться на палубу – деревянную лоскутную композицию.
– Садись, милая, – сказала женщина, указав на стул, откуда только что встал мужчина.
Мэй села и заметила, как мужчина уставился на женщину в бешенстве.
– Ну, принеси другой, – сказала та. Он снова исчез под синим брезентом. – Обычно я им так не командую, – пояснила она для Мэй и взяла термос. – Но с гостями он не умеет. Тебе красное или белое?
Незачем пить ни то ни другое – рановато, и еще каяк возвращать, а потом ехать домой, – но во рту пересохло, а если вино белое, под закатным солнцем оно пойдет хорошо, и Мэй тут же решила, что хочет выпить.
– Белое, если можно, – сказала она.
Из-под брезентовых складок возник красный стульчик, а потом демонстративно надутый мужчина.
– Садись, выпей, и хватит уже, – велела ему женщина и в бумажные кофейные стаканчики налила белое для Мэй и красное для себя и своего спутника. Тот сел, все подняли стаканы, и вино, хотя Мэй знала, что оно так себе, на вкус оказалось изумительно.
Мужчина разглядывал Мэй.
– Ты, я смотрю, авантюристка. Экстремальный спорт, все дела. – Он осушил стаканчик и потянулся за термосом. Женщина не покосилась с укоризной, как поступила бы мать Мэй, а закрыла глаза, подставив лицо заходящему солнцу.
Мэй покачала головой:
– Да нет. Вовсе нет.
– Мы тут редко видим каякеров, – сказал он, подливая себе в стакан. – Они обычно ближе к берегу держатся.
– По-моему, она славная девушка, – отметила женщина, не открывая глаз. – Посмотри, как она одета. Практически богатая студентка. Но не зануда. Славная девушка с приступами любознательности.
Теперь роль защитника взял на себя мужчина:
– Два глотка вина – и она уже с легкостью умеет предсказывать судьбу.
– Да
– Завтра придет стадо серых китов, – сказала она и перевела взгляд на Золотые Ворота. Сощурилась, будто мысленно уговариваясь с океаном, что, когда придут киты, с ними обойдутся по-доброму. И снова закрыла глаза. Очевидно, беседовать с Мэй предстояло мужчине.
– Ну и как сегодня Залив? – спросил он.
– Хорошо, – сказала Мэй. – Очень спокойно.
– Всю неделю такого не было, – согласился он, и все трое притихли, словно чествуя безмятежность вод минутой молчания.
В тишине Мэй подумала о том, что сказали бы Энни или родители, если б увидели, как она тут на барже распивает вино средь бела дня. С незнакомыми обитателями этой самой баржи. Вот Мерсер одобрил бы.
– Тюленей видала? – наконец спросил мужчина.
Мэй ничего не знала об этих людях. Они не представились и не спросили, как зовут ее.
Далеко-далеко взревел туманный горн.
– Сегодня мало, к берегу ближе, – сказала Мэй.
– Как выглядели? – спросил он, и когда Мэй описала их глянцевитые серые головы, мужчина посмотрел на женщину: – Стиви и Кевин.
Та кивнула: мол, я так и поняла.
– По-моему, остальные сегодня подальше, охотятся. Стиви и Кевин редко отсюда уплывают. То и дело заглядывают поздороваться.
Мэй хотела спросить, живут ли эти люди здесь, а если нет, что они делают на этой барже, прицепленной к этой лодке, причем и то и другое на вид не особо плавучее. Они тут насовсем? Как они сюда попали? Но невозможно задавать такие вопросы, пока они не спросили, как ее зовут.
– Была здесь, когда горело? – спросил мужчина, указав на большой необитаемый остров посреди Залива. Остров вздымался черно и немо. Мэй покачала головой. – Пожар был два дня. Мы здесь только появились. По ночам жар – даже здесь чувствовалось. Каждую ночь плавали в этих богом забытых водах, чтоб хотя бы остудиться. Думали, конец света настал.
Глаза у женщины открылись и уставились на Мэй:
– А ты когда-нибудь плавала в Заливе?
– Несколько раз, – ответила Мэй. – Убийственно. Но я в детстве плавала в озере Тахо. Примерно так же холодно.
Она допила вино, и на миг внутри все засияло. Она сощурилась на солнце, отвернулась и вдалеке разглядела человека на серебристой яхте – он поднимал трехцветный флаг.
– Тебе сколько лет? – спросила женщина. – На вид плюс-минус одиннадцать.
– Двадцать четыре, – сказала Мэй.
– Боже мой. По тебе и не скажешь. А нам-то было двадцать четыре, любовь моя? – Она повернулась к мужчине – тот шариковой ручкой скреб пятку. Пожал плечами, и женщина не стала развивать тему.
– Красиво тут, – сказала Мэй.