Сферы влияния
Шрифт:
Прежняя Гермиона начала бы возмущаться и давить на дружеские чувства, на справедливость, в конце концов. — Твои условия? — О каких условиях может идти речь, — махнул рукой Кингсли, — я слишком дорожу твоим спокойствием, чтобы предлагать работу на Министерство. — На должность я не соглашусь, сам знаешь, — как бы между делом заметила Гермиона. — Сложные случаи, но есть и рутина. А ещё необходимость ставить ментальную защиту послам — утомительно. При твоей занятости — не знаю, станешь ли ты даже думать об этом, — тоже между делом произнёс министр. — Но полномочия должны быть достаточно
— Идёт, — Гермиона первой протянула руку и скрепила договор рукопожатием.
Но увы, в тот же день осмотреть безымянного и беспамятного посланника Брука ей не дали: Кингсли сослался на какие-то формальности, и Гермиона не сумела его пересилить. Зато у неё было другое дело, менее важное в ходе расследования, но существенное — Нарцисса Малфой. По её подсчетам, пациентка уже должна была оправиться от прошлого чтения воспоминаний, и можно было продолжить работу. В прошлый раз она нашла три триггера и отработала два из них. Оставался третий — возможно, ключевой. Возможно, напротив, ключ ещё предстояло найти.
Патронусом Гермиона предупредила Малфоя о своём визите и аппарировала недалеко от мэнора.
Малфой встретил её у входа, галантно поклонился, даже попытался было, кажется, подать руку, но вовремя передумал, ограничившись замечанием о том, что она, Гермиона, отлично выглядит.
Гермиона с трудом подавила желание оглядеть себя в поисках каких-нибудь изъянов. — Она всё в том же состоянии, — сообщил он, пропуская Гермиону в небольшую светлую комнату, насквозь пропитанную магией — похоже, Малфой позаботился о том, чтобы заменить все опасные предметы безвредными иллюзиями.
У Нарциссы были такие же пустые глаза, как и в прошлый раз, а на губах играла лёгкая потерянная улыбка. Гермиону она узнала — а потом заговорила с Люциусом. — Я так беспокоюсь, дорогой, — произнесла она и рефлекторным жестом положила ладонь на плоский живот, защищая несуществующее дитя.
Гермиона присела рядом с ней на невысокий диванчик, осторожно, без палочки считала основные показатели, отметив лишь слегка замедленный пульс, а потом мягко проникла в её сознание, задавая посыл: «Ребёнок».
Она ожидала увидеть младенца Драко, но ошиблась. Снова был Люциус, собственнически прикасающийся к округлившемуся животу Нарциссы, была она сама, гордо и довольно разглядывающая себя в зеркале, а потом пришла боль, кроваво-красная, затяжная, остро-солёная. Нарцисса всхлипнула, и в её сознании воцарилась чернота. Ещё раз: «Ребёнок» — и тот же набор. Драко как ребёнка в её сознании не было, даже имени не звучало. На пробу Гермиона активировала триггер «Драко», и перед ней встал темноволосый улыбчивый парень лет пятнадцати. Память Нарциссы подсказала, что его зовут Драко Октавий, он учился на Гриффиндоре на два года младше
Гермиона вышла наружу — женщина тяжело дышала, её зрачки расширились от боли и страха. Гермиона послала в её разум картину тихого пляжа, белого песка и едва различимых тёплых волн, успокаивая и убаюкивая.
— Ну, что? — спросил Драко нервно.
Гермиона нахмурилась. Амнезия Нарциссы была не механического, а исключительно эмоционального характера. Что-то причинило ей такую боль, что она заблокировала воспоминания о половине своей жизни. Но это не были сами роды — что-то произошло совсем недавно. Что-то, что напомнило Нарциссе то, что она испытала, когда рожала Драко… Кажется, верная мысль была где-то рядом, но для того, чтобы её сформулировать, сведений не хватало.
Будь она крепче и менее возбудимой, Гермиона попробовала бы прямой контакт с разумом, но пока это было слишком опасно.
Она наложила на Нарциссу лёгкие сонные чары и вывела Драко в коридор. — Я пришлю тебе названия зелий, закажешь у проверенных зельеваров и будешь давать ей на протяжении пяти дней, схему пришлю. Одно — успокоительное, другое помогает очистить разум. В нашем случае это облегчит проникновение в сознание, сделает его менее болезненным.
Драко думал, что сказать, наконец, остановился на верном варианте: — Спасибо, мастер.
Гермиона вернулась к себе домой — готовиться к завтрашней встрече с человеком, принёсшим послание от Джима.
Глава шестая
Рабочая суета утренних часов в Министерстве магии была непреходящей. Вероятнее всего, двести лет назад ровно в девять-ноль-ноль точно так же оживали камины, выпуская из зелёных всполохов пламени ведьм и волшебниц в тёмных строгих мантиях, а разносчики «Ежедневного пророка» начинали свою вечную песню: «Покупайте! Покупайте!».
Гермиона прибыла камином, как и остальные, и попыталась смешаться с толпой, но всё-таки поймала несколько удивлённых взглядов, и один — алчный. Тони Голдстейн возглавлял подразделение обливиаторов и давно мечтал задать ей несколько профессиональных вопросов, а Гермиона до сих пор достаточно ловко его избегала. — Гермиона! Какая встреча! — Тони каменными тисками сдавил её руку повыше локтя. — Привет, Тони, — улыбнулась Гермиона и попыталась сказать, что ей некогда, но обливиатор и бывший однокурсник выразил готовность сопровождать её куда угодно, вот только не могла бы она ответить на такой-то вопрос?
Штатных обливиаторов Министерства Гермиона не любила — это было профессиональное, взращенное мэтрами Академии. Они работали очень грубо, чаще всего знали ровно одно заклинание — собственно, «Обливиэйт», и вторгались в разумы своих подопечных с деликатностью варваров в захваченном городе.
Отвечать на вопросы Тони Гермиона совершенно не хотела — они были стабильно грубыми, дилетантскими и не имели смысла. Но, смирившись, прочла краткую лекцию о тонкостях использования ментальных чар на детях до пяти лет, на чём с Тони и распрощалась.