Сфумато

Родился в 1976-м в Чувашии, вырос в деревне в сотне километров от Чебоксар, столицы региона. В 1992 году закончил школу, поступил в Чувашский госуниверситет, на юридический факультет. С пятого курса начал работать следователем в прокуратуре. Ушёл из прокуратуры в 2007-м, с должности начальника отдела следственного управления прокуратуры Чувашии. С тех пор в

бизнесе.

Страна меняется неизбежно, быстро, авторы изменений суетливы и нерасчётливы. За этим наблюдают те, кто спокоен. Пока наблюдают. Горизонт их планирования далёк. Ни первые, ни вторые – не хорошие и не плохие. Все хотят остаться в живых. Все хотят сохранить то, что имеют. И тяжелее всех будет тем, кто хочет сохранить много.

Алексей Федяров

Школа стоит в парке. Если обойти здание или пройти сквозь него, через широкий холл первого этажа, попадаешь на пригорок – спуск к реке. Лестница, что ведёт к воде, массивная, мраморная, она расширяется книзу, и последняя ступень приводит на небольшую террасу. Мрамор верхних ступеней чёрен, но чем ниже, тем светлее он становится. Терраса белоснежна.

– Это важно – видеть цвет ступеней, – говорит учитель, когда ведёт своих избранных к реке, – чем выше ты поднимаешься, тем темнее твой путь.

Поздняя осень, солнечно, изморозь лежит резким контрастом на верхних чёрных ступенях и легко искрится ниже, на белых. В парке ярко от света, который падает сверху и отражается от инея на траве.

Из школы выходят юноши, их четверо, и три девушки. С ними мужчина, ему много лет, но никто не знает сколько. Занятия закончились, и пришло время дышать у воды.

– Скажи, – спрашивает он у одного из учеников, – что ты запомнил о населении кластера «ЗФИ»?

– Население – сорок семь тысяч человек, заселено пять островов архипелага: Хейс, Солсбери, Грэм-Белл, Земля Александры, Земля Георга, – отвечает высокий худой юноша.

Светлые глаза его полуприкрыты, он смотрит на учителя, лицо не выражает ничего, и невозможно понять, улыбается ли он вообще когда-нибудь.

– Хорошо, – отвечает учитель и кутается в длинный тёмный плащ, словно ему зябко от этого взгляда или от воздуха, что ближе к воде начинает холодить особенной, влажной стужей осенней реки.

Снизу школа кажется совсем небольшой, черепица на её крыше, что немного ниже верхушек деревьев вокруг, тоже блестит инеем.

– Дышите, – говорит учитель, – воздух холоден, он меняется каждый день. Но это ваш воздух.

Ученики молчат.

От воды поднимается пар, его струйки почти не видны, это не туман, это замерзающая влага, а вечером, если замереть, можно будет услышать, как на поверхности воды потрескивают, зарождаясь, кристаллы льда. – Скажите, учитель, – вдруг тихо говорит ученик, – а почему в кластере «ЗФИ» так много людей?

– Много? – переспрашивает учитель, и поперёк его лба возникают две морщины.

Возникают и тут же сглаживаются.

– Даже

если не считать родившихся там, мне кажется, что это много, – рассеянно проговаривает ученик, уже не спрашивая. Он понимает, что ответ должен будет найти сам.

Учитель думает. Смотрит на избранного.

– Немного. Или много. Подумай, верные ли это категории для тех, кто идёт вверх по чёрно-белой лестнице?

Солнечный луч делает морозное дыхание видимым и раскрашивает его в цвета радуги.

– Да, если ты ещё различаешь цвета ступеней, – отвечает вдруг ученик.

Окон в доме два, они маленькие, большие здесь ни к чему, света всегда мало, потому что мало солнца. Нужно тепло, а его легче беречь, когда окна именно такие или их нет вовсе. Некоторые так и делают – заколачивают одно или оба окна. Но холод остаётся всегда. С этим надо просто научиться жить.

– В это время в лесу на деревьях уже есть листья. Они быстро растут, очень быстро, и скоро лес становится зелёным. Оживает всё – деревья, трава, звери, птицы, пчёлы и мухи. В июне в лесу не бывает тихо. Все живут – поют, трещат, шумят, играют, выбирают себе пары и выводят потомство.

Мужчина говорит тихо, кутаясь в потёртый полушубок из оленьей шкуры. Его слушает мальчик, который лежит на кровати. Их двое в небольшом домике.

Кровать застелена, постельное белье застиранное, но чистое.

За окном шумит ветер. Ему подвывает небольшая металлическая печь.

– А что самое красивое в лесу?

Мужчина задумывается.

– Сейчас в лесу красиво всё. А осенью – рябина. Когда листьев уже почти нет, а те, что остались на деревьях, – совсем жёлтые и скоро тоже опадут, ягоды рябины становятся красными. Они очень красивые, эти ягоды, особенно когда выпадает первый снег.

– Они вкусные?

– Кислые, – улыбается мужчина, – им нужно немного подмёрзнуть, тогда они становятся сладкими.

– Здесь рябина была бы сладкой всегда, – говорит сквозь сон мальчик.

– Спи, Станислав, – отвечает мужчина и поднимается.

Он подходит к печке и подкладывает в топку угольный брикет.

Угля мало. Завтра надо по работе в управу, заодно придётся попросить. Настроение от этого портится, просить всегда очень унизительно, но делать нечего, лето выдалось холодным.

Мужчина выходит на улицу. Сыро. Ветер. Ночью летом здесь светло, и к этому сложно привыкнуть.

– Так будет только первые годы, – шутила Лена, его Лена, лучшая из женщин этого мира.

– А сколько их будет, первых? – спросил он однажды.

– Пока мы не видим, когда будет последний, каждый год будет первым, – ответила она тогда. И добавила: – А мы пока ничего не видим, Толя.

Их забрали в 2024 году, спустя тринадцать месяцев после Конвенции.

Приговор, бэкграунд уровня «экстра» с выселением в кластер «ЗФИ», конвенциональная комиссия вынесла через неделю.

«ЗФИ» – Земля Франца Иосифа. Самый северный кластер. Здесь главные распространители чуждых ценностей – те, кто был недоволен всем до и быстро разочаровался новым порядком после Конвенции.