Шабаш Найтингейл
Шрифт:
Записки обо всем этом продолжали приходить жениху и утром перед торжеством, начавшись еще с самого рассвета. Он знал, как Руби беспокоится, поскольку сам переживал не меньше. И потому заранее тайком попросил Леона Бланшара поговорить со своим отцом, возглавлявшим подразделение погодных магов, чтобы тот им немного помог. Использовать погоду в личных целях строжайше запрещалось, но Дрейку хотелось, чтобы невеста была абсолютно счастлива.
Теперь он стоял в своей спальне в Кроу-хаусе, одетый в черный смокинг, глядел на крупные снежные хлопья, пролетающие
Момент тот был, вероятно, самым неподходящим из всех возможных, но сложно приказать сердцу подождать. Как сейчас Дрейк помнил темную алхимическую лабораторию в заброшенном крыле замка Вэлфорд-холл. Рубина находилась в совершенно плачевном состоянии – она только узнала о том, что ее родная мать долгое время скрывалась под личностью Джорджианы Ларивьер, между ними состоялся тяжелый разговор в темнице, правление сыпалось, как шаткий карточный домик, и нужно было что-то срочно решать с Вороном.
Девушка в панике перерывала старые книги в лаборатории… и тогда-то, глядя на нее, несчастную, одинокую и уставшую, Дрейк все осознал. Он постарался утешить ее, ободрить. А после, как настоящий джентльмен, которым всегда себя считал, сделал вывод, что дальнейшие отношения с Деметрой Лоренс невозможны.
Беседа по душам с Рубиной произошла вечером того же дня, и Дрейк во всем признался. Он сказал, что если они выживут в предстоящей войне, то сделает ей предложение, и девушка, хотя была зла на него за то, что план с Вороном сорвался, впервые за долгое время рассмеялась.
Обещание Дрейк сдержал и, стоя на одном колене, преподнес ей на Йоль кольцо своей матери. Она ответила взаимностью, не раздумывая.
И вот, год спустя, в качестве жениха и невесты они должны были встретиться у алтаря. Все было готово.
Скрип двери отвлек Дрейка от воспоминаний. Насмешливо улыбаясь, к нему подошел старший брат, который должен был стать шафером.
На Дориане тоже уже был черный смокинг с бабочкой, похожий, но чуть менее торжественный, чем у жениха. Вообще-то, никто из гостей не должен был надевать черное на свадьбу, но разве брату можно внушить уважение к традициям?
– Ты пропустил вчерашний мальчишник, – сказал ему Дрейк вместо приветствия.
– Такая себе перспектива – провести заурядный вечер с тобой и Леоном Бланшаром в «Кровавой Мэри». Я предпочитаю пить в одиночку, – протянул Дориан и смерил его придирчивым взглядом. – Значит, сегодня все и закончится, братец? Станешь семейным человеком, переедешь в милый особнячок в пригороде, заведешь детей?
– Забавно слышать это от того, кто уже переехал в милый особнячок в пригороде, – хмыкнул Дрейк. – Возможно, ты не поверишь, но я желаю тебе того же. Хочу, чтобы ты знал: я не злюсь на тебя ни из-за отца, ни из-за Деметры. Надеюсь, ты тоже когда-нибудь поймешь, каково это – быть счастливым.
Губы брата нервно дернулись в попытке изобразить усмешку. Дрейк хорошо знал все его больные места и не
– Некоторые люди не созданы для счастья, – сказал Дориан наконец. – Но я рад, что тебе повезло.
– По крайней мере, ты согласился быть моим шафером, а это уже что-то, – улыбнулся Дрейк. – Спасибо.
Дориан кивнул в ответ, показывая, что отлично понимает, за что именно Дрейк его благодарит. За все те годы, когда он тайком о нем заботился.
Решившись, Дрейк сделал то, чего не делал с самого детства, – искренне обнял старшего брата. Дориан, явно не ожидав такого, неловко похлопал его по спине:
– Удачи сегодня, братишка.
Стук в дверь прервал трогательную семейную сцену – на пороге появился дворецкий Гиллан с бутоньеркой для Дрейка, состоявшей из тропической гардении и зимних подснежников.
– Спасибо, Гиллан, – улыбнулся Дрейк, забирая у слуги крошечный белый букет, и вновь посмотрел на старшего брата. – Поможешь мне с бутоньеркой?
Но взгляд Дориана, до этого почти радостный и приятный, вдруг резко переменился. Дрейк даже готов был поклясться, что разглядел в стальных глазах отблески истинного страха.
– Гиллан, ты сказал? – вдруг прошипел Дориан. – Гиллан?!
– Ты что, только узнал, как зовут нашего дворецкого? – удивился Дрейк, не понимая, что вызвало подобную реакцию. – Он же служит в Кроу-хаусе с начала зимы!
Сам дворецкий тоже растерянно замер, наверняка теряясь в догадках, отчего его фамилия прозвучала в устах бывшего охотника так гневно. Но Дориан сам подошел к нему.
– Какого черта ты устроился на работу именно сюда? – сквозь зубы спросил Дориан, смерив слугу почти ненавидящим взглядом. – Кто ты такой и чем занимался до Дня Песни?! Отвечай живо, пока я тебя не прикончил!
– Я был светлым чародеем, мой господин… Жил с другими беглыми светляками в шотландском Хайленде, а когда он пал, перебрался в Орден Монтеры… – совершенно растерявшись, испуганно пробормотал дворецкий.
Дрейк, наблюдавший за ними, был уверен, что, имейся в этот момент у Дориана аутэм в рукаве, тот бы его непременно выхватил. Но, к счастью, бальные смокинги не предусматривали тайных ножен, а времена охотников на светлых официально прошли.
– А твой брат? – не унимался Дориан. – Ведь вы тренировались в Хайленде вместе, не так ли?!
– Я ничего… то есть давно не слышал о своем брате, мой господин. Люк отчего-то пропал три года назад, я много раз пытался с ним связаться… Надеюсь, с ним все в порядке, – лепетал слуга, и его глаза метались из стороны в сторону. – Мне просто нужна была работа, я не хотел никаких проблем. Ведь после Дня Песни все изменилось… Какая разница, кто кем был, светлым или темным…
Вероятно, пораженный какой-то своей личной догадкой, Дориан отступил на шаг. Его лицо стало чрезвычайно бледным, как если бы он увидел перед собой призрака. Ничего больше не сказав, парень вышел из комнаты прочь.