Шаг к бездне

Новак Катя

— Что надо?! — рявкнул Илья.

В ответ раздался спокойный голос:

— Босс просил доставить Анну Сергеевну в целости. Никаких резких движений, капитан.

— Свора цепных псов… — Илья сжал зубы.

— Боюсь, у нас нет времени на обмен любезностями, — бросил один из людей Славина. — Отдайте девушку, и вы сможете уехать.

— Ещё чего! — огрызнулся Щукин, сжимая автомат.

С обеих сторон послышались выстрелы. Завязалась короткая перестрелка. Анна, вжавшись в боковую дверь фургона, едва успела уклониться. Двое из наёмников

выстрелили по колёсам, заставив фургон накрениться и застопориться.

— Аня! — Илья крикнул, пытаясь ей подать знак, чтобы она пряталась, но прятаться было некуда.

Люди Славина двигались с пугающей слаженностью, заходя с обоих флангов. Их главной целью было захватить Анну. Им не нужно было устраивать жестокую резню, достаточно было вывести из строя сопротивляющихся. Кому-то из группы Ильи попала пуля в плечо, и он вскрикнул.

Анна, оцепенев от ужаса, закашлялась от порохового дыма. Повернула голову и увидела раненого Романова, который пытался выхватить пистолет, чтобы защитить её, и тут же получил пулю в ногу.

— Нет! — вскрикнула она, проклиная свою беспомощность.

Дверь фургона дёрнулась: снаружи кто-то вскрыл замок лёгким отмычкой. Двое наёмников вломились внутрь.

— Спокойно, мадам, — сказал один и схватил её за запястье. — Дмитрий Валентинович ждёт вас.

— Отпусти! — прошипела она, извиваясь и стараясь выбить оружие из его руки. Её сопротивление длилось несколько секунд, затем второй наёмник, подскочив сзади, прижал к её носу и рту пропитанную химией тряпку.

Удушливо-сладковатый запах ударил в нос. Анна закашлялась и почувствовала, как мозг уплывает в темноту. Всё расплывалось перед глазами, звуки становились еле различимыми.

— Аня! — раздался вопль Ильи, уже снаружи. — Не трогайте её, ублюдки!

Но было поздно. Анна теряла сознание, в последний миг уловив, как пара рук поднимает её под плечи и волочёт из фургона в сторону внедорожника.

С тыльной стороны склада, прижатого морем чёрных машин, всё смешалось: гул сирен, проблесковые огни, вспышки выстрелов. Илья, выбравшись из-под упавшего Щукина, увидел, как уносят Анну. Отчаянная злость била в виски. Он хотел ринуться вперёд, но услышал слабый стон Фёдора. Кравцов лежал без сознания и уже шатался между жизнью и смертью. Если их сейчас не вывезти, они могут погибнуть.

— Отвези их! — крикнул Илья Романову.

Сам Илья, сжимая автомат, бросился за уезжающим внедорожником, в котором исчезла Анна. Он сделал несколько выстрелов, срезав заднее стекло. Но машина, завывая колёсами, умчалась в темноту, оставляя только клубы пыли.

— Нет! — Илья схватился за голову, выронив оружие на асфальт. — Проклятье…

К ним подъехала чёрная машина представительского класса. Её фары осветили стоявшего неподалёку Илью. Спиной он чувствовал, как за его плечами тяжело дышат раненые бойцы, а впереди, ближе к охваченному огнём ангару, стояли несколько вооружённых охранников M. A. Corp — все в одной линии, готовые

при малейшем сигнале открыть стрельбу.

Дверь машины распахнулась, и в свете фар словно дьявол материализовался сам Константин Ахотин — высокий, жилистый, с холодными прицельными глазами и пепельными волосами, зачёсанными назад. Он осмотрел поле боя, и его губы исказила ухмылка.

— Знаешь, Стрельцов, — бросил Ахотин, выходя на несколько шагов вперёд, — когда-то я хотел просто убить тебя. Одним метким выстрелом. Но теперь понял: для тебя это было бы слишком лёгкое наказание. Я заставлю тебя гнить за решёткой всю жизнь, и ты вечно будешь мучиться, помня о Машеньке.

При упоминании имени «Машенька» у Ильи словно скрутило внутренности. Он судорожно сжал кулаки:

— Я не виноват в её смерти, слышишь?! Я пытался её спасти — и я сделал бы это, если бы не проволочка бюрократической верхушки с которой ты якшаешься!

Ахотин только злее прищурился.

— Твои жалкие оправдания меня не волнуют, — он приглушил голос, с ненавистью смотря на Илью. — Машенька мертва, и я готов продать душу дьяволу, чтобы заставить тебя страдать. Слышишь, Стрельцов? Стра-дать.

За спиной Ахотина появились люди в чёрных камуфляжах. Похоже, он привёл подмогу, чтобы додавить уцелевших. И всё же у него самого уже не было прежней уверенности: тела его бойцов валялись вокруг склада, где-то завывали раненые. Илья качнулся, ощущая, как в нём закипает ярость:

— Хватит! Здесь уже погибло слишком много твоих людей. И моих. Остановись, пока ещё не поздно.

— Я прикажу взять тебя живым, — процедил Ахотин. — И засажу в самую тёмную камеру. Тебе никогда не сбежать оттуда.

— Попробуй, — хрипло отозвался Илья.

В ту же секунду за спиной Ахотина громыхнуло так, что у Ильи звенело в ушах: в глубине склада рвануло сразу в двух местах. Взрывная волна прокатилась по ангару, сорвала листы металла, отправила ящики в небо и швырнула людей на землю. Пламя взметнулось, раздуваясь от горючих материалов внутри. Один из охранников Ахотина закричал, его мгновенно накрыло огненным шквалом.

Ударная волна снесла Ахотина с ног. Упав на асфальт, он захрипел, когда и его охватила вспышка огня. Илью вместе с его бойцами отбросило в сторону, их оглушило. Но он смог подняться на здоровое колено и увидел, как яркое пламя лизало неподвижное тело Ахотина.

— Чёрт! — выдохнул Илья, оглядываясь. Бойцы Ахотина либо погибли, либо их размело взрывом. Люди Ильи, которым повезло больше, кто в сознании, мгновенно подоспели: на перехват уже выбегал Меньшиков с огнетушителем, а Глебов и Майлз, рискуя собственной шкурой, старались потушить Ахотина, подручными средствами, чтобы он не сгорел заживо.

Стрельцов тоже кинулся помочь. «Кем бы он ни был, живым он нужнее», — ворочалось в сознании. Через полминуты усилиями нескольких человек пламя удалось сбить, одежда на Ахотине обуглилась, но он ещё дышал, корчась от боли.