Шаг навстречу
Шрифт:
— Хотите кофе, Брэндон? Или чаю? Или, может быть, позавтракаете? — спросила Кэти, изо всех сил стараясь скрыть раздражение, но безуспешно. Брэндон отказался.
— Хорошо, тогда перейдем сразу к делу, — продолжала Кэти, глубоко вздохнув. — Мы хотели бы узнать… особенно я… можем ли мы как-нибудь опротестовать завещание моей матери. Это никоим образом не бросает тени на работу, которую вы проделали для нее. И, полагаю, для того, чтобы разобраться в этом вопросе, мне нужен совет незаинтересованного человека. Но вы составляли это завещание и лучше всех должны знать, как опротестовать его.
— Понимаю, — спокойно ответил Брэндон.
Но
— Я уже говорил маме, что сомневаюсь в том, что вы оставили какие-нибудь удобные лазейки. Завещание, я уверен, составлено на совесть. Как бы ни было маме неприятно это слышать, бабушка прекрасно сознавала, что делает. Бриджет наследует ее деньги.
— Я не смирюсь с этим! — Кэти как будто выплюнула эти слова. — Бриджет сделала что-то для мамы и умело это скрыла. Другого объяснения нет. Брэн…
— Мама! Этого не могло быть. Мы же много лет знаем Бриджет, — вмешался Ричард.
Но Кэти неотрывно смотрела на Брэндона, не слушая сына, и продолжала:
— Итак, Брэндон, не будете ли вы так любезны ответить на мой вопрос?
Он подался вперед и положил руки на колени. Он говорил для Кэти — только для Кэти. На лице Теда он прочел достаточно. Тед не хотел, чтобы его жене была нанесена рана, но все попытки отговорить ее от встречи с адвокатами оказались тщетными. Ричард казался измученным и растерянным. Он явно не знал, что и думать, но ему было тяжело обвинять Бриджет, несмотря на любовь к своей матери. Кэти, которая всегда спешила там, где следовало бы помедлить, не собиралась тратить ни минуты на обсуждение. Она хотела действовать.
— Ричард прав, вы сами понимаете, Кэти. Бриджет тут ни при чем. Вы зря потратите и время, и деньги, если попытаетесь оспаривать завещание. Оно — без изъянов.
— Но, Брэндон, этого не может быть! Вы обязаны понять…
— Не думаю, что мог бы. Нет, не так. Я понимаю, как несправедливо, по вашему мнению, поступила с вами Мора. Но я никогда не смогу прочувствовать это так, как вы. Это слишком личное, чтобы я хоть сколько-то ощутил, как это, наверное, ужасно. Но вы должны помнить, ваша мать была в здравом уме, когда составляла завещание. Мы с ней подробно обсуждали шаг, который она собиралась предпринять, и во всем проявлялся ее здравый смысл. Если бы меня вызвали в суд, чтобы под присягой подтвердить состояние ее рассудка, я сказал бы то же самое.
— Но, Брэндон, ведь должно же быть хоть что-нибудь! Бриджет наверняка сделала что-то, чего мы не знаем! Неужели вы не понимаете? — Кэти Хадсон говорила все громче, тон ее становился истерическим. Ричард подошел и положил руку на плечо матери.
— Мама, прошу тебя. Ты знаешь Бриджет даже лучше, чем я. Ты видела, как она работает, ты сама привела ее в наш дом, ты обращалась с ней как с дочерью. Если бы она знала, что у бабушки на уме, то я уверен, что она бы не допустила этого. Я не представляю, как можно не видеть этого. И ты можешь подозревать Бриджет в каком-то коварстве после того, как она за все годы ни разу не дала тебе повода так думать.
— Я должен согласиться с Ричардом, — неохотно вступил в разговор Тед. — Мы давно знаем Бриджет. Она сидела за столом вместе с нами. Она заботилась о твоей матери не как платная сиделка, а как друг.
— Кэти, боюсь, мы все с этим согласны. По закону ничего нельзя сделать, и я не думаю, что Бриджет могла как-то повлиять на
— Извините, миссис Хадсон…
На пороге стеклянной комнаты почтительно ждала Лилли, домоправительница Хадсонов. Она была молода и не привыкла видеть мрачные лица и слышать печальные голоса в доме, где всегда царила деятельная и жизнерадостная Кэти Хадсон.
— Да, Лилли? — отозвалась Кэти, не сводя глаз с трех стоявших перед ней мужчин.
— Мисс Девлин спрашивает вас или мистера Ричарда.
Все четверо обменялись взглядами. Лицо Кэти Хадсон стало замкнутым и напряженным, так что Брэндон Мэдисон мог только догадываться о глубине чувств, спрятанных под маской спокойствия. Ричард шагнул было к дверям.
— Я приму ее, Лилли, — спокойно сказал он. Но резкий приказ Кэти остановил его на полпути.
— Нас по-прежнему нет, Лилли. Пожалуйста, возьмите у мисс Девлин записку. — Она вызывающе сверкнула глазами на сына.
— Мама, Бриджет этого не заслужила, — мягко сказал Ричард.
— Разве ты уже мне не сын, Ричард? — ледяным тоном спросила Кэти.
Ричард ответил ей недрогнувшим взглядом. Он оценивал происходящее логически, как подобает юристу. Его мать страдала и поступала, не думая. Бриджет была растеряна, но растерянность можно развеять, если объяснить. А страдание требует заботы. Он поможет матери, затем решит, как быть с Бриджет. Это показалось ему логичным.
— Мама, нам надо попробовать понять друг друга. Я не собираюсь ни распалять твой гнев, ни помогать тебе в твоей мести, — ровным голосом сказал Ричард, надеясь, что его откровенность заставит ее вести себя более благоразумно.
Но Кэти смотрела мимо него, обращаясь к Лилли:
— Пока я не дам других указаний, нас для мисс Девлин нет дома. — Молодая женщина ушла, и Кэти Хадсон пробормотала ей вслед: — А других указаний я никогда не дам.
— Мама, прошу тебя, — взмолился Ричард, но — бесполезно. Он сотни раз видел людей в таком состоянии. Они жаждали справедливости. Но о какой справедливости могла здесь идти речь? Никто не выиграл бы, каков бы ни был результат.
Отвернувшись от Кэти, он поднял глаза к стеклянному потолку, взглянул на небо. Над Марином стоял прекрасный ясный день. За заливом лежал город в дымке тумана, которая к полудню рассеется. Как хорошо было бы сейчас быть там, утащить Бриджет на пикник, целовать ее в укромном уголке в его любимой закусочной… Сейчас он должен бы обсуждать с ней планы на будущее, любить ее, радоваться тому, что ее жизнь будет полна всяческих благ, какие только можно купить за деньги… А вместо этого он был здесь, вовсе не уверенный в том, что именно он чувствует, думая о ней, о своей бабушке и ее треклятом завещании.
— Пожалуйста, Ричард, попробуйте растолковать своей матери. Вы же юрист. Здесь ничего нельзя поделать, — сказал Брэндон только для того, чтобы заполнить чем-нибудь ледяную тишину в комнате.
— Я специалист по уголовному праву, Брэндон, — произнес сдержанно-непреклонным тоном Ричард, — и единственное, в чем я могу заверить мою мать, что здесь не происходит ничего противозаконного. Ничего. Мы продолжаем доверять вам, Брэндон. И, насколько я понимаю, есть еще один человек, который за многие годы заслужил наше доверие. И мне кажется, что мы не должны вот так просто лишать ее этого доверия, как бы мы ни переживали по поводу бабушкиного наследства.