Шаг навстречу
Шрифт:
— Но вас же не вычеркнули, — прошептала расстроенная своим поражением Бриджет.
— Можно считать, что вычеркнули, — резко ответила Кэти, — потому что мама сумела вычеркнуть меня из своего сердца. — Взяв себя в руки, она продолжала: — Итак, вы видите, что в силу обстоятельств мы не можем поддерживать прежние отношения. Для меня это было бы невозможно.
— Простите, мэм, — осторожно вмешалась в разговор Лилли, хотя ей было страшно неудобно. Она почти физически ощутила царившее в комнате напряжение. И когда обе женщины резко повернулись
— В чем дело, Лилли?
— Таксист, мэм. Он спрашивает, готова ли мисс Девлин ехать.
Кэти медленно перевела твердый взгляд на Бриджет, и на несколько долгих мгновений их взгляды встретились. Бриджет затаила дыхание — она могла бы поклясться, что взгляд Кэти смягчился, но это была лишь игра света.
— Я думаю, мисс Девлин готова ехать, Лилли, — сказала она, не отрывая взгляда от Бриджет. Еще мгновение она смотрела на нее, затем вышла из комнаты и пошла прочь не оглядываясь.
Плечи Бриджет поникли. На сердце у нее было так тяжело, что она не была уверена, что сможет унести эту тяжесть с собой. Только теперь она поняла смысл этих слов — душевная мука. Теперь она прочувствовала это до мелочей. Она подняла голову, глядя вслед Кэти, на ее гордо выпрямленную стройную спину. Она не могла позволить, чтобы все окончилось так.
— Кэти, прошу вас, подождите! — с мольбой окликнула ее Бриджет.
Неожиданно Кэти остановилась, по-прежнему стоя спиной к Бриджет.
— Но Ричард? — с тревогой спросила Бриджет. — Он не думает обо мне так, как вы, но он не сможет любить меня, если вы будете меня ненавидеть.
Медленно, неохотно Кэти Хадсон повернулась к Бриджет. Тело ее было напряжено, она стиснула пальцы, словно услышать имя своего сына из уст Бриджет было выше ее сил.
— Чувства Ричарда — его дело. Мы не говорили о вас, и сомневаюсь, что будем, — спокойно сообщила ей Кэти.
— Я могла бы отказаться от денег, — сказала Бриджет, сознавая, что ее слова ни к чему не приведут. Безумно желая удержать Кэти в комнате подольше, чтобы понять, как им обеим утишить эту жестокую боль, Бриджет добавила: — Я могу сказать мистеру Мэдисону, что они мне не нужны.
Кэти печально покачала головой.
— Вы так ничего и не поняли. — Она вздохнула и опустила ресницы. — Рана уже нанесена. Она предпочла вас мне. Я думала опротестовать завещание: — Кэти подняла взгляд, ее глаза сверкали от яростного гнева. — Но я не собираюсь теперь этого делать.
— Значит, вы не сердитесь… — с надеждой сказала Бриджет.
Кэти перебила ее, уничтожая всякую надежду на то, что в ней еще сохранились какие-то теплые чувства к Бриджет.
— Но я в конце концов осознала, что оно было составлено блестящим юристом. Оно неуязвимо. Его нельзя опротестовать, как бы я этого ни хотела. Признайте это, Бриджет. Моя мать любила вас больше, чем меня. Прощайте. Не думаю, что мы еще когда-нибудь встретимся.
Кэти Хадсон повернулась спиной к сиделке своей матери и ушла,
11
Зная, что Лилли смотрит ей вслед, что таксист уже вышел из огромного особняка, сознавая, что дрожит, от потрясения и отчаяния, Бриджет бежала из стеклянного дома. Она жадно глотала воздух, и все равно ей его не хватало. Чувства ее обострились, каждый нерв ее тела дрожал. Птичьи крики, шорох листьев, любой звук, доносящийся с залива, казался невыносимо громким. Как ей удается слышать такие чудесные звуки, если в ее ушах до сих пор звучат страшные слова, которые они с Кэти Хадсон говорили друг другу.
Прижавшись к дереву, затенявшему дорожку, Бриджет приложила руку ко лбу, безуспешно пытаясь успокоиться. Она чувствовала, что содрогается от рыданий, слышала собственные всхлипывания — странный звук в этом прекрасном уголке. Закрыв глаза, Бриджет попыталась сдержать слезы отчаяния и не думать о страданиях, которые она причинила Кэти Хадсон, или о ране, которую та нанесла ее сердцу.
Бриджет подняла голову, отбросила назад тяжелые волосы и тут почувствовала, как сильные руки осторожно легли на ее плечи. Ричард повернул ее лицом к себе и обнял, словно укрыл в своих объятиях.
— Ричард, ах, Ричард! — воскликнула она, прижавшись к нему, благодаря за его за тепло и силу. Сейчас она чувствовала себя в его объятиях так, словно вернулась домой. В конце концов, он был достаточно честен и не скрывал своих истинных чувств. Она разрыдалась — без слез, и это не показалось ей странным. Они долго стояли так. Долго, пока она не осознала, что Ричард, нежно обнимавший ее и ласково целовавший ее волосы, не сказал ни одного слова любви, чтобы унять ее боль. Совладав с приступом рыданий, Бриджет высвободилась из его рук. Губы ее по-прежнему дрожали, изумрудные глаза искали в его темных зрачках хоть какой-нибудь знак любви. Он держал в ладонях ее лицо, пока она пыталась прочесть то, что было в его глазах. Там, в золотисто-карей глубине, она разглядела любовь. Но это чувство было уже не способно прорваться сквозь его собственные несчастья, которые выступили теперь на первый план. Прижав к губам кончики дрожащих пальцев, она слегка попятилась, хотя он и пытался удержать ее.
— О нет, нет, Ричард, неужели ты думаешь так же, как и твоя мать?
— Бриджет, — ласково шепнул он, беря в руку ее пальцы, — я не верю в то, в чем уверена моя мать, но могу понять, что она чувствует. Я знаю, как ей больно. Как больно всем нам, тебе тоже. Это тяжелое время для всей нашей семьи. — Голос его звучал мягко и утешительно, но утешение по большей части относилось не к Бриджет, и ей легче не стало. Она сделала шаг, чтобы он не смог коснуться ее. В его глазах мелькнула боль, но она не могла быть рядом с ним, пока все не было высказано.