Шаг в бездну
Шрифт:
Вадим отдыхал после изматывающего кросса, он распластался в тени у стены барака. Неожиданно его спокойствие было грубо нарушено. Удар по ногам подбросил их воздух. Вадим сгруппировался и моментально оказался на ногах. Перед ним стояли двое из недавно прибывших курсантов-афганцев, их взгляды ничего хорошего не предвещали. Похоже, им уже донесли, что этот бородатый европеец – бывший советский солдат.
Как он оказался здесь, их это не интересовало. А вот то, что эти русские топчут их землю, своими вертолётами сметают мирные кишлаки, они видели сами. Аллаху будет угодно, чтобы
Один их них достал из рукава куртки нож, протянул товарищу и на фарси произнёс:
– Рахман, отомсти за свою семью, этот неверный не должен жить рядом с нами!
Рахман взял нож и стал медленно приближаться к Вадиму. Стеклов понимал, что сейчас его просто убьют. Холодный пот пробежал по спине, колени предательски задрожали. А соперник был уже рядом, его намерения были предельно ясны, и он был слишком уверен в себе.
Рахман сделал несколько выпадов в сторону противника. Вадим, уклоняясь от ножа, отходил к стене, пока не упёрся в неё спиной. Эти несколько секунд дали время прийти ему в себя. Он принял стойку и приготовился к атаке соперника, тот остановился и, видя, что русскому отступать некуда, обратился к своему товарищу:
– Хусейн, сейчас ты увидишь, как я вспорю этому неверному живот и вытрясу его кишки!
И он бросился вперёд, но Вадим был готов к этой атаке. Он резко ушёл в сторону, перехватил руку противника с ножом и правой ногой нанёс удар в живот, заставив Рахмана согнуться. Продолжая захват, направил нож в живот врага и резким движением вверх вспорол его. Всё это произошло стремительно, моментально. Рахман с удивлёнными глазами стал оседать на землю.
Вадим вытащил кинжал из тела своего противника и, не давая Хусейну времени на атаку, метнул в него нож. Бросок был точен. Просвистев, нож по самую рукоятку вонзился в горло Хусейна, и тот, хрипя, опустился на колени, а потом уткнулся лицом в песок. Песок у его головы становился тёмно-бурым от крови.
Всё это произошло быстро. Многие из рядом присутствующих даже и не поняли, что произошло. Но на песке лежало два трупа и, похоже, с ними разделался этот русский.
Инструктор Хамид подошёл к Вадиму, сделал знак следовать за собой и увёл его в штабной блок. Стеклова продержали два часа в одиночной камере. Хамид, связавшись по телефону с центральным офисом и получив определённые инструкции, был вынужден выпустить русского.
После этого случая задевать русского никто не пытался, его сторонились и даже, похоже, побаивались.
Полковнику Джону Грейсу доложили о происшествии с его подопечным. Этот случай заставил полковника взглянуть на своего агента несколько по- иному. Вполне возможно использовать его и как агента-диверсанта. Во всяком случае, к этой работе он может быть вполне пригодным.
Через месяц к контрольно-пропускному пункту лагеря подготовки боевиков подъехал джип. Рядом с водителем сидел средних лет, крепкого телосложения, в защитной униформе без знаков отличия мужчина. Он предъявил дежурному офицеру удостоверение и, судя по тому, как повёл себя перед ним дежурный, надо было полагать, что в лагерь прибыл большой чин. Охранник прибывшего человека остался у машины.
Ещё
Грейс внимательно осмотрел своего человека. «Изменился Стеклов, заматерел как-то. Похоже, что убить человека теперь для него не будет проблемой! Тихо и быстро без оружия уничтожить двоих отъявленных вооружённых головорезов нужна подготовка! Похоже, этот русский уже готов и к этой работе.
Если разделить слово «Вад», то получится «В ад!», вот туда он их и отправил. В этом лагере независимо от веры в рай никто не попадёт!»
Подойдя к машине, он кивком головы дал команду русскому занять место на заднем сидении рядом со своим охранником.
Начальник лагеря, майор Саид Хайдер, учтиво протянул для прощания руку гостю. Тот небрежно ответил пожатием и направился к джипу.
И автомобиль, поднимая пыль, направился в сторону Лахора. Майор криво улыбнулся: «Этот американец ведет себя, как будто он в этой стране хозяин! Хотя, почти так оно и есть! Весь генералитет нашей армии стоит на довольствии ЦРУ! Сам начальник СМР, разведки и контрразведки страны, генерал Хамид покровительствует этому полковнику! Похоже, этот американец, в самом деле, большая шишка!»
Хайдер дал команду охране закрывать ворота и направился в штаб.
7.
Эти суровые горы никому не были подвластны, только солнце здесь имело власть. Оно определяло, когда в горах начнут таять снега или, устав, оно уходило за тучи, и наступала долгая зима. Там, в горах, бушевали метели, меж скал гулял шквальный ветер и стояли трескучие морозы. Жизнь в горах замирала. И горе путнику, рискнувшему в такую погоду испытать себя на прочность. Как правило, в этом противостоянии горы побеждали жизнь, и только с приходом весны всё оживало.
Наступила весна…
Выжил и русский солдат, видимо он очень хотел жить! Но медленно к жизни приходил. Двигаться стал, а говорить ещё не мог или не хотел, и взгляд его был какой-то неосознанный. Старушка Дара, жена Ахмада, сказала, что одна из пуль попала солдату в голову, потому память его нарушена, и когда она вернётся, она не знает. Может так быть, что он совсем говорить не сможет и помнить ничего не будет.
Прошло ещё два месяца, пока солдат на ноги встал. К жизни трудно возвращался. Выйдет на улицу, сядет на камень у входа, уставится в одну точку и не шелохнётся. Часами мог так сидеть. Или полдня солнце провожал, пока оно не скроется за вершинами гор. И так каждый день!
Старушка ему косай, длинную войлочную шубу, набросит на плечи, а он даже не реагирует. На улице холодно, зима только на спад пошла.
Хижина небольшая, но места четырём хватало. Хозяева к молодому русскому солдату обращались «Шурави», друг, значит. Только он и на это обращение не отзывался.
– Бабушка, почему он молчит? – любопытствовал Хасан.
– Не приставай, внучок, к нему, он всё равно тебя не слышит! Захочет Аллах, вернёт ему и память, и говорить позволит! И ему, и нам ждать надо! – объясняла внуку Дара.