Шаг в бездну
Шрифт:
Получив необходимые инструкции, Вадим прошёлся по улице, зашёл в один из пивных баров. Там он должен был познакомиться с любым из посетителей и вытянуть из него максимум информации, общей и конкретной, и провести вербовку.
Бар Вадим выбрал сам, теперь сам выбирал и «объект». Подставное лицо исключалось. В тёмном углу за столом сидел молодой человек. «Какой ни будь мелкий клерк небольшой компании по выпуску…» дальше в своих предположениях Стеклов остановился.
Он заказал бокал пива и, повернувшись к залу, выискивал место, куда бы пристроиться. Конечно, ему понравился столик с одиноким посетителем.
– Могу ли я составить Вам компанию?
«Клерк» внимательно на него посмотрел. У Вадима даже возникло подозрение, не подставное ли лицо, угадал ли он с объектом, но тот буркнул:
– Не возражаю!
Беседа не клеилась. Клерк отвечал односложно, к тому у него не всё получалось на английском, а у Вадима были проблемы с немецким. Клиент на контакт не шёл. Всё, что Вадим узнал, так это, что его соседа зовут Фриц Миллер. В голове пронеслось: «У тебя на лбу написано, что ты Фриц и Миллер. В Германии все Фрицы и Гансы!» Невольно в голове крутились кадры из фильмов о войне, которые он смотрел в детстве. Там тоже все немцы были фрицами и мюллерами.
«Считай, Вад, что экзамен ты провалил!» Вадим пошёл к стойке и заказал бутылку русской водки. Странно, но ему её принесли. Правда, стоила она дорого. Он бросил на стойку бара двадцать марок и, когда бармен протянул ему сдачу, Вадим замахал руками:
– Най! Нихт!..
Миллер ещё не ушёл, и на предложение выпить, согласно кивнул головой. «Да, самый лучший способ разговорить немца, напоить его!» – решил Вадим. Дальше всё было проще. Они выпили, потом ещё! Немец быстро хмелел, и хотя Вадим давно не пил, спиртное с ним боролось трудно. Пришлось заказать ещё одну бутылку с родной этикеткой. Миллер бессвязно говорил о своей мутер, сокрушался, что его не ценят на работе. Потом пообещал жениться на какой-то Марте и приглашал на свадьбу своего нового друга. В какой-то момент он уронил голову на стол и захрапел, его примеру последовал и Вадим…
Очнулся Стеклов у себя в комнате, в лагере. Долго изучал окружающие его предметы. Спрашивал у себя, как он сюда попал и вообще, где он?!
Голова болела, мысли в голове путались, он вспоминал вчерашний вечер. Если бы это произошло в Союзе, в какой-нибудь «Планете» или «Орбите», даже в дешёвом привокзальном кафе, Вадим посчитал бы вечер потерянным не зря! Здесь же об этом так не скажешь. А придётся ещё и отчёт писать! К обеду голова пришла в порядок. Его вызвали в класс, где он ещё часа три просидел за составлением отчёта, по вчерашней операции. Эксперты долго сверяли его отчёт с материалами контроля и вынесли решение – работа неудовлетворительная!
Руководитель направления Курт Штайнер был недоволен. Все русские одинаковы, им бы только пить водку! Какой же это агент, если он в пьяном состоянии о себе всё выболтал, какой-то империализм ему жизнь поломал! Нечего было в том Афганистане делать! Не агент, а тряпка! Убийца, пушечное мясо, да! А Грейс его хвалит!
А вот то, что курсант Вад хороший диверсант, подтвердила «военная неделя». В конце курса обучения будущих борцов за демократию отправляли на полигон и в жёстких условиях тестировали. Проверяли жёстко и жестоко, тест на выживаемость. Вот там, надо отдать ему должное, агент Вад показал себя с
Хотя он опять с неким сарказмом оценил Вада. «Этим русским только бы убивать, а что они ещё могут? Пить и воевать!» Может быть, в нём говорила обида за своего отца, оберштурбанфюрера СС Генриха Штайнера, уничтоженного партизанами в Беларуси в январе 1942 года.
Шеф направления ко всем курсантам из Восточной Европы, особенно к бывшим советским гражданам, относился предвзято. И секрета из этого не делал.
В конце июня 1988 года Вад, Вадим Стеклов, был снова переправлен в лагерь Красного Креста под Микхаузеном.
Грейсом была разработана компания по возвращению советского солдата после плена в Афганистане на родину. В западных СМИ, в прессе были опубликованы репортажи и фотографии об этом событии. Герой возвращается домой!..
9.
…Прошло время.
В ноябре Шабир Ахмад спустился в долину. Больше недели отсутствовал, Дара беспокоиться стала за мужа. Хотя и почитают стариков, а Ахмад на этом свете долго живёт, но мир уже давно стал другим. Уважение вызывал не возраст, а оружие в руках.
Вернулся муж живым и здоровым и весть хорошую принёс: война скоро закончится. Какое-то соглашение подписано, и русские войска из Афганистана выводить будут. Хорошая новость, устали все от войны!
Весть в Кабул сыну отправил, чтобы отца навестил. Раз война закончится, Рашид может домой приехать. Родители давно не видели сына, а внук скоро и забудет, как отец выглядит, чего доброго и не признает!
А может с сыном какая беда случилась, что он не может весть о себе прислать? Давно от него новостей нет! Старик побоялся в письме сыну сообщить о русском солдате. Не в тех руках окажись оно, в горы люди Ахмат Шаха придут. Не пожалеют ни его со старухой, ни внука!
Старик во дворе копался, новый загон для коз делал. Шурави, русский, как обычно, у входа в хижину на своём месте сидел, взгляд его устремлен на вершину горы. Старик с участием посмотрел на парня.
«Что ты там видишь, солдат? Может снег на этой вершине тебе о твоей далёкой России напоминает, сколько ты ещё будешь на эту жизнь пустыми глазами смотреть? Жена надеется, что ты заговоришь, только когда это случится?..».
Неожиданно вдалеке, за лесом в ущелье, послышался звук авиационного двигателя, вертолёт, вроде! Старик топор отложил, прислушался. Русский солдат при этом звуке встрепенулся. Видно, звук этот в душе его что-то породил. Шум двигателя стал медленно затихать, вертолёт летел на юг, в сторону Пакистана.
Ахмад заметил реакцию русского на появление звука вертолёта. Вечером жене об этом рассказал, та только на это ответила:
– Вот и смиловался Аллах над бедной душой, к жизни его возвращает!
Прошло два дня. Солнце уже готово было за вершину спрятаться. Хасан с пастбища вернулся и сейчас коз в загон загонял, Акри, весело лая, помогал ему в этом. Старики в хижине ужин готовили. Русский, как обычно, до темноты у порога на камне сидел.
Вдруг пёс насторожился, готов к лесу броситься. Хасан тоже туда посмотрел, людей увидел и в жилище поспешил. А Шурави так и продолжал безмятежно у порога сидеть. Внук с волнением залепетал: