Шаг в палеолит
Шрифт:
– Хао, Лисёнок.
– Хао, Горький Камень.
– Ты хотела спросить меня о чём-то, – решил я поиграть в проницательного могучего шамана, – и вот я пришёл.
Но смутить Лисёнка не получилось.
– Скажи, Горький Камень… ты из моего племени? – И столько в этом вопросе было надежды, столько в глазах светилось ожидания и радости, что я не сразу нашёлся что ответить.
– Почему ты так решила?
– Ты такой же высокий, как люди моего племени. Моя мама говорила, что люди моего племени были все высокие и… добрые, не то что… –
– А волосы в твоём племени у всех, как у тебя, или были и другого цвета? – попытался увильнуть я от прямого ответа.
– Да, у всех, как у меня. И как у мамы. Я помню.
– Но ведь у меня не такие, – указал я на свои «соль с перцем».
– Ты старый, – взгляд Лисёнка на секунду вильнул в сторону. – Когда становятся старыми, волосы у всех одинакового цвета.
– Прости, девочка… Я не из твоего племени, – наконец родил я неизбежный ответ.
И словно выключили свет. Будто враз выдернули из неё всю смелость и решительность. Взгляд Лисёнка потух, плечики поникли. Девочка молча развернулась и канула в темноту.
Ушла… А у меня словно заноза в сердце осталась.
– Старый дурак, – глядя ей в след, прошипел я, – не мог ребёнку соврать. Чистоплюй хренов.
На следующее утро, пока я колдовал у костра, объявился Хатак. Видок он имел слегка помятый, в руках держал небольшой кожаный мешок. Усевшись возле огня, он с шумом втянул аппетитные запахи, идущие из котелка.
– Удивляюсь тебе, Пётр. Ты всегда делаешь женскую работу с таким удовольствием… Наши охотники, если рядом есть женщины, ни за что не станут что-то готовить, лучше дадут тумаков, чтобы бабы быстрей шевелились.
– Прям-таки тумаков? Прям-таки всегда?
– Ну-у… – Хатак задумчиво поскрёб бороду. – Могут, конечно, и сырое сожрать, или там… поголодать слегка.
– Всё с вами ясно. У нас, Хатак, если мужчина не может себя обслуживать, наши женщины быстро это поймут, и тогда ты попадёшь к ним в полную зависимость, и жизнь твоя, Хатак, будет бесполезней во-от такусенького, – показал я пальцами, насколько маленького, – кусочка кремня.
– У вас суровые женщины, – уважительно глядя на меня, произнёс дед и протянул мешок: – Наши всё-таки не такие строгие и собрали это тебе.
Заглянув внутрь, я обнаружил несколько увесистых кусков слегка обжаренного мяса.
– Передай им мою благодарность, Хатак. Сам-то будешь? – кивнул я на булькающий котелок и мясо.
– Не. Поел. Вождь и шаман говорят с охотниками. Не нравится мне это. Пойду, тоже буду говорить с охотниками. Ближе к вечеру приду за тобой, пойдём к Большому костру. Мне кажется, Полоз что-то затевает против тебя.
– Чем, интересно, я не угодил ему? Мы с ним и словом не перемолвились. – Я, честно говоря, не сильно удивился, но всё-таки.
– Тем, что ты есть, – серьёзно ответил Хатак.
Старый охотник ушёл, а я направился к реке сполоснуть руки перед едой.
«Природа проснулась, – думалось мне, – а я даже не выполнил план-минимум. Зачем мне это бессмысленное бодание с шаманами и вождями, мне место для жизни искать надо. Время поджимает».
Вдруг сбоку послышались шаги, и к берегу вышли двое детей. Девочка Лисёнок и, скорее всего, её брат, такой же рыжий, как и она, пацанчик, годов десяти. На полголовы ниже, худющий, грязный, исцарапанный, с подбитым глазом. В обносках ещё более худших, чем на Лисёнке. Меня, тихо сидящего за кустами и одетого в камуфляж, заметить было не так просто, а детишек не только хорошо видно, но и прекрасно слышно.
– Вот тут никого, – тихо сказала девочка. – Давай поедим здесь.
Они присели на корточки рядом друг с другом.
– Прости, сестрица, – опустив голову, повинился пацан, – тот кусок мяса, что я вчера припрятал, у меня отнял Толстый Барсук со своими дружками. Если бы один на один, я ему дал бы, а так накинулись кучей… Вот видишь, как в глаз дали, – прикоснулся он к синяку и тяжело вздохнул.
– Ничего, – погладила она его по рыжим вихрам, – я вчера свой кусок весь есть не стала, оставила чуть-чуть, а ещё нашла мучнистые корешки. Они, правда, маленькие и ещё совсем горькие, но ничего, попьём водички побольше.
– А я зато вот что нашёл. – Парень достал из-за пазухи две небольшие ракушки. – Я ещё поискал бы, но вода очень холодная.
– Ты у меня молодец. Настоящий охотник! – подбодрила его сестра.
– Подожди чуть-чуть, Лисёнок, вот стану настоящим охотником, мы каждый день будем что-нибудь есть.
Мать честная! У меня от этого разговора ком к горлу подкатил. «Господи! – внутренне возопил я. – Есть ли место и время на земле твоей, где сироты, дети твои, нужны хоть кому-нибудь?!»
Мой отец говорил: «Сынок, не помогай всем. Всем помочь невозможно. Если кто-то рвётся помочь всем, это либо дурак, либо жулик, либо блаженный. Но если ты хочешь помочь, помоги, кому сможешь». Неужто я двух детей не накормлю?
Я решительно встал и вышел из-за куста.
В первый момент брат с сестрой от неожиданности чуть в воду не сиганули. Вскочили, но тут же, узнав меня, замерли.
– Хао, Лисёнок! – приветливо улыбаясь, поздоровался я.
– Хао, Горький Камень, – успокаиваясь, поздоровалась она в ответ.
– А кто это с тобой? – кивнул я на пацана, который спрятался за сестру и бросал из-за её плеча взгляды, наполненные смесью страха и любопытства.
– Это, – вытолкнула она слегка упирающегося малого вперёд, – мой брат Белка.