Шаг в прошлое, или С Новым годом, папочка!
Шрифт:
Я вижу, что она делает ЭТО нарочно!
— Простите, Инна Даниловна, — шепчет белая, как сама смерть, секретарша Настя. — Я… я… вас не заметила. Мне так жаль…
— Ах не заметила?! Ослепла?!
— П-п-простите, я…
— Заставить бы тебя, дура набитая, вылизать всё языком! А ну, закрыла рот! Достала!
Я невольно прячусь за угол. Не потому, что боюсь попасть под раздачу. Мне мерзко на это смотреть. И почему-то стыдно…
А еще я поняла, кто эта женщина. Я узнала ее по фотографиям, что видела в соцсетях.
Это
А в коридоре раздается уже и его голос. Он выходит на шум. Остальные двери открываются и тут же закрываются. Все притворяются, будто ничего не видят.
— Уволь эту криворукую идиотку, Игорь! — требует, тем временем, Инна. — Она испоганила моё новое пальто!
— У тебя еще десяток в шкафу висит, — слышу голос бывшего педагога и нынешнего шефа. — Да и это вернется из химчистки в первозданном виде.
— Уволь ее! — шипит Инна, и я почти вижу, как слюни летят в разные стороны, хотя всё ещё стою за углом. — Иначе пожалеешь. Очень горько. Ты знаешь, что так будет. Уволь! Я ведь проверю! И если окажется, что криворукая гадина еще здесь работает, фиг ты получишь бабло от папы на проект, с которым так носишься!
Я слышу, как горько всхлипывает Настя. Не дыша, жду ответа Игоря.
Надеюсь, что он не опустится так низко. Настя тут уж три года работает, как я слышала. Ею доволен и сам шеф, и его зам. Да и остальные сотрудники хорошо относятся к улыбчивой и умелой секретарше, которая быстро решает любые проблемы.
— Ты уволена, Настя, — голос Игоря звучит беспристрастно, будто ему всё равно. — Собирай вещи. Сейчас.
— Славно, — говорит Инна. По интонации ясно, что она усмехается.
Она знала, что добьется своего. Не сомневалась ни секунды.
Я делаю шаг, чтобы выйти из-за угла и сказать, что это Инна налетела на Настю, что секретарша не виновата. Но останавливаюсь. Кто-то в голове подсказывает, что это будет ошибкой. Для всех сразу…
…Через десять минут я вижу Настю, ревущую в туалете. Три сотрудницы пытаются ее успокоить. Говорят что-то банальное, и это ни капли не помогает. Как утешить человека, которого погнали в шею ни за что? Еще и унизили…
Мне снова совестно. Но я молчу. Захожу в кабинку, чтобы спрятаться от всех.
— Вот ты где, Настена, — кто-то еще заходит в дамскую комнату. Голос женский, гортанный. — Так, девы, все на выход, — звучит распоряжение, и я, признаю, бухгалтера Тамару Петровну. — У нас тут конфиденциальный разговор.
Мои руки тянутся к защелке, но я не успеваю уйти. Так и остаюсь в кабинке, хотя не хочу подслушивать.
— Вот, держи. Тут нал. Зарплата за полгода вперед. В качестве компенсации. Никому ни слова, поняла? Стервоза эта, наверняка, выведывать будет, как ты уходила. В ведомостях всё по нулям. Это личная инициатива шефа.
Настя снова всхлипывает.
— Ну-ну, не реви, — советует бухгалтер. — Найдешь новую работу. А пока суть да дело, будет на что жить. И не серчай на шефа. Он —
— Зачем вообще жениться на таких? — шепчет Настя. Судя по шуршанию, ищет что-то в сумке. Носовой платок, как выясняется через пару секунд, ибо бывшая секретарша громко сморкается. — Неужели ради денег?
— Не думаю. Шеф — не меркантильный. Просто попался на пути избалованной гадюки. Решила она, что хочет его себе не то в мужья, не то в игрушки. Он не слабак. Вот ни разу. Но таким семейкам, как Демины, не отказывают, коли берут в оборот. Ладно, дуй давай отсюда. Вещи все собрала?
— Да.
— Ничего лишнего не прихватила?
— За кого вы меня принимаете?
— За ту, кто бы захотел гадость сделать напоследок. Хотя бы степлер стащить и другую канцелярщину. Не гляди обиженно. Я бы и сама не удержалась. Но гадюка велела на выходе с наших этажей тебя проверить. Так что конверт с деньгами в лифчик засунь или еще куда под одежду. Личного досмотра не будет. Но в сумку охранник залезет. У него выбора нет.
Настя тяжко вздыхает. Затем раздается странный звон. Кажется, она что-то выкладывает на подоконник.
— Чашки? Серьезно? — усмехается бухгалтер.
— А что? Симпатичный же сервис.
— Дуй отсюда, дуреха.
Хлопает дверь, а я прислоняюсь к стене кабинки и шепчу ругательство.
Тут же раздается стук.
— А тут кто у нас прячется?
Я сжимаю зубы и хлопаю себя по лбу.
Вот, черт! Решила, что они обе ушли. А, оказывается, только Настя.
— Открывай дверь! — требует бухгалтер.
Я подчиняюсь. Встречаюсь с хмурым взглядом темных глаз.
— Я не специально. Выйти не успела.
— А почему не обозначила присутствие, стажировочная?
— Не успела. Вы уже про деньги заговорили.
— Ты ничего не слышала и не видела, поняла?
— Я… я… видела, как Инна Даниловна нарочно на Настю налетела… — зачем-то бормочу я.
— Еще одна дуреха, — закатывает глаза бухгалтер. — Иль вся такая правильная выросла у мамы?
— Нет, я…
— Рот на замочек закрыла, а ключик выбросила, поняла?
— Угу…
— И не реви.
— Я не… Ох…
Я и не заметила, как по щекам пробежали слезинки обиды на несправедливость вселенной. Или из-за гадостей конкретных людей.
— Вытирай лицо и дуй стажироваться! — приказывает бухгалтер и подталкивает меня к выходу.
Я снова слушаюсь.
Шагая по коридору, пытаюсь справиться со шквалом эмоций.
Жена Игоря — гадюка. А он… Он уволил Настю. Но тайно дел денег.
Кем это его делает?
«Гадюка, гадюка»! — стучит в висках.
Эта женщина впрямь ужасна. Просто отыгралась на Насте, потому что была зла. И, видимо, на самого Игоря. От него же выходила. И сорвалась на первой, кто попал под руку. Не просто наорала, а подставила. Лишила работы, унизила!