Шаг вперёд, два шага назад

Хмельная Маруся

— Я не мог одновременно позаботиться о вас двоих. Поэтому повёз тебя домой.

— Только не говори, что ты её бросил там одну в таком состоянии, — завелась я.

— Нет, — недовольно ответил Стас. — Я вызвал Мишку, он о ней позаботился.

— Вы вчера помирились, — упрекнула я его.

— Поговорим об этом позже… — поморщился Стас. — Тебе принести воды?

— Принеси, — кивнула я. — Аспирин у тебя есть?

— Сейчас принесу, — Стас уже кричал из кухни.

Когда он вернулся, с водой и аспирином, я запоздало спросила:

— Ты предупредил

моих?

— Предупредил, — кивнул Стас.

Он с улыбкой наблюдал, как я, морщась, пью.

— Что? — улыбнулась я, допив.

— Ничего, — хохотнул Стас.

— Не пользуйся моей временной беспомощностью! — с угрозой заметила я. — Если бы у меня были сейчас силы, я бы запустила в тебя подушкой.

— За что? — неискренне удивился Стас.

— Чего хихикал? — театрально нахмурив брови, потребовала я ответа.

— Так, вспомнил, — неопределённо ответил он и опять хохотнул. — Видела бы ты себя со стороны пьяной.

Я его веселье понимала, но так как разделить не могла, то просто собрала все силы и бросила в него диванной подушкой. Он увернулся и загоготал. Я в ответ тоже.

— Нина, ты как? — прошептала я в трубку, когда более-менее очухалась. Но боль в висках отдавала в голове при каждом движении. — Жива?

— Жива, что мне сделается? — хриплый голос Нины говорил обратное. — А ты как?

— Да тоже также, — заверила я её. — Плохо. Переборщили мы…

— Да ладно, хорошо же посидели, — не сдавалась Нина.

— Хорошо, — согласилась я. — Только я не люблю, когда не помню что было накануне. Допиться до беспамятства. Нам уже не двадцать!

Я услышала, как Нинка только хмыкнула. Ответить на это ей было нечем. И тут я поняла, как ей плохо.

— Мишка с тобой хорошо обошёлся? — спросила я строго.

— А это был Мишка? То-то я почувствовала запах нафталина утром.

— Нинка! — заржала я. — Он вообще-то вызвался тебе помочь!

— Не вызвался, а Стасик твой наверняка приказал. Вот уж спасибо. Передать не забудь, — хмыкнула она. — Мы ж теперь вроде как други-товарищи.

— Не язви. А лучше сама позвони да поблагодари, — посоветовала я.

— Что-то я не припомню, чтобы он мою дружбу принял, — завелась Нинка.

— Не помнишь, потому что пьяная была. А я ещё помню, как он выпил за вас с тобой.

— Чего? — испугалась Нинка. — За каких-таких нас с ним?

— Дурочка ты, — ласково пропела я. — Ты мир предложила, он выпил. Так что всё, никаких военных действий.

— Да поняла я, поняла, — буркнула Нинка. — Я предложила, он пусть поддерживает. А то я как предложила, так и заберу обратно.

— Ты просто ангел, — заверила я её и чмокнула отчётливо в трубку, — за это и люблю. И не только. Ладно, давай приходить в себя. Ты на работу пойдешь?

— Надо выйти. Хоть на полдня… — судя по голосу Нине этого вовсе не хотелось. — А ты?

— Не знаю. Пока не в состоянии. А там посмотрим. Как чувствовать себя буду.

Тут я слукавила, потому что Стас определённо дал мне понять, что на работу

я сегодня не выйду, а проведу дома в его обществе. Он будет работать врачом, а я — пациент, который не должен ослушаться приказов врача. Ему хотелось обо мне заботиться, и я подумала, что для наших отношений это будет плюсом. Но Нине рассказывать всё равно не хотелось. Может когда-нибудь такой момент наступит — и она искренне порадуется за меня. Но пока её будут раздражать эти разговоры — не надо. Пусть свыкается с мыслью, что мы со Стасом вместе.

— Слушай, мне с тобой поговорить надо, и это не по поводу Стаса, — сказала я Нине.

— Хорошо, какая проблема? Позвони и встретимся. Хотя нет, теперь у тебя одни свидания со Стасом по вечерам, — не смогла обойтись без подколки Нина.

— Язва ты, — беззлобно отметила я факт. — Я позвоню тебе, и мы встретимся. Выздоравливай, чмоки.

Глава 43

Когда мы с Нинкой встретились, мы уже не поднимали тему Стаса.

— Слушай, а ты помнишь предсказание Ерошкиной о Леонове? — попыталась я невинно выйти на интересующую меня тему. — И тут такой странный несчастный случай.

— Почему странный? — поинтересовалась Нина. Похоже, ничего странного она не увидела. Зато вспомнила о предсказании. — А ведь правда! Ерошкина ему тогда на Хэллоуин предсказала. А я забыла!

Нина воодушевлённо на меня посмотрела. Я всё же вернулась к волнующей меня теме.

— Ну как, что странного? Зачем ему, скажи на милость, было открывать окно зимой? И как он мог выпасть?

— Как он мог выпасть, я тебе не скажу, но окно было открыто для проветривания. В тот день уборщица вылила бутылку хлорки у них на этаже. Ты, видно, не знакома с материалами дела. Это подтверждается показаниями.

— Вот как, — разочарованно протянула я. — Но всё равно. Допустим, окно открыл для проветривания. Но как он мог выпасть?

— Кто знает? — пожала плечами Нина. — Причин миллион. Напился, не удержал равновесия. Голова закружилась — у меня вот на высоте часто кружится. Споткнулся, упал. Решил покончить с собой… Неужели ты подозреваешь убийство? — заговорщицки прошипела она. — У тебя есть подозрения?

— Да нет, — пожала я плечами как можно равнодушней. — Я о нём вообще ничего не знаю.

У Нины явно больше не было сведений и подозрений, поэтому пришлось сменить тему.

С тяжёлыми думами и ломая мозг, я направилась домой. Вернее, к Стасу. Чёрт, неужели я теперь именую квартиру Стаса своим домом?

Ни Стасу, ни Нине я о своих подозрениях не сказала. Самой бы разобраться. Всё же либо я верю Чудовищу, либо нет. Я должна это решить для себя.

Ночью впервые приснился странный тягучий сон, который потом стал периодически повторяться. Я оказываюсь в каком-то месте, заполненным молочным туманом так, что почти ничего не видно на расстоянии вытянутой руки. Лишь иногда он расступается, словно выхватывая куски мозаики, которую мне надо будет потом собрать.