Шаг вперёд, два шага назад
Шрифт:
— Кровь идёт, — посетовала я. — Не хочешь в больницу?
— Всё нормально будет, — слабо отозвался Алекс.
— Мне говорили, тебя пули не берут.
— У моей звериной сущности есть броня. У Алекса Боровского, в которого стреляли, её нет.
— Стреляли в Алекса Боровского? — уточнила я.
— Да, мафиозные разборки. Мы кое-что не поделили. Вернее, они посчитали, что с какой-то радости могут поживиться моими капиталами. Я не мог превратиться в зверя, это было в городе,
Я нецензурно выругалась, чем вызвала недовольство чудовища.
— Так превратись сейчас, чтобы зажило. Что тебе мешает?
— Потому что заживёт моментально. Тебе не кажется, что это будет странным?
— Тогда обратись в больницу! Если хочешь, чтобы о твоих ранениях знали!
— В больнице на меня могут напасть. И мне тогда придется либо превратиться в зверя, чтобы защититься, либо подохнуть, чтобы не рассекретиться.
— Тогда какой план?
— Затаиться немного, пока не станется лучше. Потом появлюсь для дачи показаний.
— Так вылечись и затаись! Какие проблемы-то?
— Анич! Ну что тут непонятного! Если я появлюсь невредимый, это вызовет вопросы. А так, мне станет получше, я скажу, что был в частной клинике у друга-врача, чтобы меня не нашли, а как только медицинская помощь стала не нужна, я появился, чтобы дать показания. Либо придётся покончить с Алексом Боровским…
Я только хотела попросить его не называть меня Аничем, потому что так меня зовут только близкие, как после последней фразы всё вылетело из головы.
— Что-о? Как это, покончить с Алексом Боровским? — испуганно спросила я.
Под ложечкой что-то неприятно засосало.
— Как вариант, Алекс Боровский скончается от ран, и он исчезнет. Или испугается и вернётся в Америку.
Я с ужасом смотрела на него, пытаясь понять, это он серьёзно или просто рассматривает варианты. Я разглядывала его лицо, лихорадочно размышляя о будущем без него. Видно, моё отчаяние как-то отразилось на лице, потому что он бросил беглый взгляд на меня, нахмурился.
— Ты серьёзно? — спросила я, внутренне замерев.
И подумала, как все мы: Жанны, Вики, Ани и прочие ничего для него не значим. Он посмотрел, подумал и попытался приободрить:
— Я могу начать всё с начала. Стать электриком Васей из УК «Уют».
— Может, да, а может, нет. Сколько на этой уйдет времени? И захочешь ли ты вернуться? Я не хочу тебя терять, — сглотнув и опустив глаза, призналась я.
— Скажи лучше, ты не хочешь терять меня из виду, — хохотнул он и тут же ойкнул и прижал руку к животу: — Пациенту смеяться воспрещается.
— Очень смешно, — обиделась я. И даже отодвинулась.
— Ладно, согласен, Алексу Боровскому ещё рано умирать, он только, можно сказать, жить начал.
Я
— Вернёмся тогда к нашим баранам. А если выяснится что никакого друга-врача нет?
— Есть.
— Так покажись ему, — возмутилась я.
— Не надо, у меня всё нормально, правда, не волнуйся.
— Алекс, ну как тут не волноваться! — я посмотрела на его рану. — Ой, смотри-ка, кровь остановилась, — удивилась я.
— Говорю же, у меня всё равно быстрей заживает. Поэтому в больницу мне тоже нельзя.
Я расслабленно улыбнулась. Может, и правда, если он так уверен, не стоит бояться. Я взяла его флягу и глотнула.
— О, уже расслабляешься? — заметил он перемены во мне.
— Угу, — я почувствовала, что улыбка у меня сейчас наверняка очень глупая. — Расскажи, что произошло.
— Я не собираюсь тебя в это втягивать, — сказал он тем тоном, с которым не спорят. И смягчил: — Обо всём узнаешь из газет, скоро на всех полосах.
Я закусила губу. Это плохо. Внимание к его персоне нам совсем не нужно. Хотя он и без этого привлекал к себе внимание. Что и доказало сегодняшнее покушение.
— Но ты уверен, что разборки с Алексом Боровским?
— Конечно, Аня, я тебе сейчас не вру, — он заглянул мне в глаза вопрошающим взглядом.
Я пожала плечами. Придётся поверить.
— Но шумиха вокруг тебя может навредить.
— Согласен. Поэтому как журналист подумай, найдётся ли что-нибудь, что отвлечёт прессу от моей темы?
Я задумалась.
— Хорошо, я подумаю. А сейчас мне пора. Что ты собираешься делать дальше?
— Залягу на дно на несколько дней, потом пойду в полицию для дачи показаний.
— А с нападавшими?
— Пусть их полиция ловит, — пожал он плечами.
— Серьёзно? — не поверила я. — Ты даже ничего не будешь делать?
— А что я должен сделать? Ты мне запретила кого-либо убивать, а что я ещё с ними должен сделать? Да и если честно, плевать мне на них.
— Я не знаю, — растерялась я. — Но они должны быть наказаны.
— Вот пусть полиция этим и занимается.
— А что, если они на этом не остановятся? — заволновалась я.
— Тогда, боюсь, им придётся хуже. Это ведь подходит под понятие защита, так ведь? — подмигнул он мне.
— Подходит, — мрачно сказала я.
И я умею быть кровожадной.
— Ну и всё, не переживай. Тебе вообще об этом думать не надо…
— Может, мне вообще думать не надо? — прервала я его.
— Зачем, у тебя есть задача переключить журналистов, подумай об этом. Лучше расскажи, что ты по телефону про Марго говорила?