Шаг второй. Баланс сил
Шрифт:
— Ещё раз здравствуй, Ерофеюшка, — голос Старицкого был тих и медоточив.
— Виталий Родионович? — удивился я.
— Он самый, — всё тем же тоном ответил князь. — Я что звоню… будешь в кабинете директрисы, не удивляйся ничему, и постарайся никого не убить.
— Э? — не понял я.
— Я тебя предупредил, — построжел Старицкий и, словно спохватившись, заметил: — да, ты уж не жадничай там, отдай что попросят. Ладно?
— Кто попросит? Что попросит? — понимания так и не прибавилось, хотя кое-какие подозрения… м-да.
— Увидишь, узнаешь, — отрезал князь. — Удачи, земляк.
В кабинете директрисы было людно. В гостевом кресле, приставленном к огромному, словно палуба авианосца, столу, со скучающей
Заметив нашу компанию, директриса непритворно тепло улыбнулась.
— А вот и господин Хабаров, — констатировала она, поднимаясь с кресла. — Что ж, Гордей Болеславич, как и договаривались, оставляю вас с моим воспитанником наедине. У вас есть десять минут, после чего Ерофей должен быть на уроке.
И выплыла из кабинета, увлекая за собой секретаря и куратора, умудряясь на ходу ещё как-то успокаивать недовольную Полину Георгиевну, так и пышущую возмущением… и любопытством. Женщины!
Хлопнула входная дверь, отрезая нас от приёмной, и тут же, по стенам пробежали искажения от запущенного штабс-капитаном воздействия-глушилки. Однако, какие предосторожности! Господин штабс-капитан радеет о чести своих подчинённых? Как-то странно.
Одним жестом включив лежащий в кармане зерком, я кивнул Свиридову.
— Добрый день, Гордей Болеславич, — со вздохом произнёс я.
— Издеваешься? — хмуро осведомился тот, вперив в меня с-суровый взгляд, и тут же рявкнул: — ты что творишь, мальчишка?! Кто тебе дал право нападать на моих людей?!
— А на них не написано, чьи они, — возмутился в ответ я.
— Ну да, а подумать? Чьи ещё люди могли ходить за тобой хвостом, после крайнего разговора с его сиятельством? — Свиридов только что слюной не брызгал от возмущения.
— В душе не… — я вовремя осёкся. Глубоко вздохнул и, чуть успокоившись и отгородившись от захлёстывающего меня гнева собеседника, которому чуть не поддался сам, договорил: — Уж извините, господин штабс-капитан, но у меня имеется крайне негативный опыт столкновения с такими же вот, преследователями, после которого я вынужден был провести немало времени в госпитале. С тех пор, я очень нервно отношусь к людям, без всякого предупреждения следящим за моими передвижениями! Если вы хотели приставить ко мне охрану, то стоило сообщить об этом заранее, чтобы я не дёргался зря. Тогда и подобных эксцессов можно было бы избежать. Не находите?
— М-мальчишка! Чтоб ты понимал! — рыкнул штабс-капитан. — Думаешь, поучаствовал в убийстве единственной твари, и уже кум королю?! Можешь людей метелить направо и налево? Как бы не так. Ты у меня ещё увидишь небо в алмазах, мажор херов. Обещаю! Верни оружие моим подчинённым. И чтоб завтра, в пятнадцать ноль ноль, явился по этому адресу. Будем из тебя дурь выбивать.
В мои руки прилетел квадратик бумаги, на котором неровным, прыгающим почерком были написаны данные какого-то клуба "Бегун". Секунда, и под моим взглядом бумажка вспыхнула и рассыпалась серым пеплом.
— Прошу прощения, но никак не получится, господин штабс-капитан, — я нагло улыбнулся в лицо багровеющему Свиридову. — По расписанию, занятия в гимназии завтра заканчиваются в половину четвёртого. А из-за небрежности ваших подчинённых, я и так пропустил неделю занятий, и не намерен манкировать своими обязанностями далее. Что же касается оружия… я его верну лишь в присутствии князя Старицкого
Стена "крепостного щита" упала между мной и Свиридовым, заодно отрезав от меня и его горе-филеров. Щелчок каблуками с коротким "кавалергардским" поклоном, чёткий разворот через левое плечо и-и… Дверь захлопнулась за моей спиной. Вежливо улыбнувшись уставившимся на меня директрисе, её секретарю и куратору моего класса, я проскользнул мимо них.
— Извините, у меня, кажется, урок начинается, — пробормотав это, я покинул приёмную и втопил по коридору, стараясь задавить довольную ухмылку, так и норовящую вылезти на лицо. Задор и кураж, не дававшие мне покоя с самого утра, наконец, нашли свой выход, так что в кабинет я ввалился довольный как кот, обожравшийся ещё тёплой печёнки, уворованной с разделочного стола, прямо из-под носа мясника.
Вообще, конечно, по уму, мне не стоило идти на прямую конфронтацию с "яговичем", особенно, в свете обнаруженной проблемы с моим "притягиванием" Прорывов. Но, я ведь изначально ему не понравился, а значит, рано или поздно, сей господин офицер всё равно сорвался бы. То есть, это был только вопрос времени, и я лишь ускорил неизбежное. Зря? Может быть, но, как говорил персонаж одной занятной книги: "Это ж какой надо быть сволочью, чтоб меня не любить?!". Ну и ещё одна "мелочь"… Я НЕ МАЖОР! Никогда им не был, и становиться не собираюсь. Если этому упёртому индюку, лишь единожды в жизни меня видевшему, втемяшился в голову такой бред, значит, он идиот! А с идиотами общаться нельзя. Заразиться можно. И если вдруг на меня начнёт катить бочку князь Старицкий, то именно это я ему и озвучу, сразу после того, как дам прослушать запись нашего разговора со штабс-капитаном.
Поймав себя на мысли, что меня опять раскочегаривает накатывающая злость, я остановился у окна и, подставив лицо потоку кондиционированного, наполненного морозной свежестью воздуха, льющегося из-под потолка, постарался успокоиться. Минута, другая… и, погладив тихо тарахтящего на плече двухвостого, я, абсолютно довольный и безмятежный как цветок ромашки на утреннем разнотравье, с улыбкой вошёл в кабинет под трель звонка, извещающего о начале урока. Что у нас? Основы ментального конструирования? Славно, славно… самое время покорпеть над очередной каверзой от Храбра Девятича.
Одноклассники косились с любопытством, наверное, первые минут пять урока, а потом были затянуты в разбор очередной зубодробительной формулы, которую требовалось "угомонить" кривым школьным способом, и я с облегчением почувствовал, как с меня соскользнули излишне сдобренные эмоциями чужие потоки внимания.
На этот раз, занятия обошлись без проверок уровня моих знаний всеми учителями подряд. А вот отделаться от внимания одноклассников мне не удалось. Пришлось рассказывать легенду, вдолбленную мне Старицким, о том, как я случайно попал под замес, когда бравые военные гасили малый Прорыв в одном из городских районов. Но, очевидно, что-то спецы князя плохо продумали, потому как скучная история из разряда: "шёл, упал, очнулся, гипс", рассчитанная на искоренение любого интереса к ней, именно в виду её скучности, почему-то вызвала среди учеников просто-таки повальный интерес и обсуждения, по-моему, вылившиеся даже за пределы нашего класса. По крайней мере, я сам на перемене слышал обрывки разговора каких-то младшеклассников, в которых фигурировали "прорывы", "монстры", "бойня" и "покалеченный старшак из нашей гимназии". Нет, спецы Старицкого явно зря едят свой хлеб. С другой стороны, если они такие же, как штабс-капитан Свиридов… м-да. Что-то я как-то начинаю нервничать из-за возможных просчётов по исходу затеи с исправлением последствий Уральского сдвига. С другой стороны, вроде бы профессор Грац вполне вменяемый, умный человек, да и Остроми… хотя-а… Ой, что-то мне как-то не это… не того.