Шаг за грань

Грабовецкий Василий

Пробуждение было резким, спазматический кашель рвал горло, безудержно, до рвотного рефлекса. Очумевшим взглядом огляделся. «Лагерь» только начинает просыпаться, соседей разбудил я. Кошмар всё ещё стоит перед глазами, горечь утраты ещё не выветрилась, грудь болит фантомной болью, горло горит после кашля.

Я встал и пошёл умываться. Надо взбодриться. Не люблю кофе, но всё отдал бы за трёхлитровую чекушку крепкого, без сахара.

Утром озвучено решение задержаться на день. Маги обещают поставить на ноги последних «тяжёлых». Дольше нельзя — проблемы с продуктами

и неизвестно как скоро на нас наткнутся твари.

— Дай, как демоны ещё не съели монахов? — поинтересовался при первой возможности, — просканируй местность, должно быть что-то сдерживающее.

Вопрос не праздный. От этого зависит не только сама передышка. Возможно есть какой-то секрет, проливающий свет на природу тварей. Или полезная информация для борьбы.

— Сам не понимаю. Всё как в лагере, никаких отличий, — пожал плечами маг.

— Что-то должно быть. Весь мир подвержен причинно-следственным связям, — риторически пробубнил я сам себе, — Вимон, помнишь наш разговор? Пустошь рядом.

— Брось эту затею, — махнул рукой капитан, — мы бы туда и в обычных условиях не сунулись.

— В том и дело — ситуация не обычная, выбор не велик. Другие варианты? Остаться здесь? Двигаться дальше на север?

— Любое решение лучше твоего. Даже кинуться скопом на демонов — больше толку, хоть кого-то с собой заберём, — возразил Вимон.

— Сказал человек, для которого Гильдия — лишь шаг на пути к высокой цели. Ты же понимаешь, что, погибнув здесь, никогда не вернёшь законную власть в Дармесс, — пытаюсь надавить на больную мозоль.

— Значит не судьба. У меня есть дети, пока молодые, но они продолжат дело.

— Интересно, через сколько поколений вы решите, что уже не имеете права на трон… — Пробубнил я сам себе. Вимон проигнорировал мой выпад.

Дай молчит, в спор не включается, но судя по реакции понимает о чём разговор, значит, капитан рассказал о моём предложение. Оно и логично, между руководством не должно быть тайн, наверняка и Толий в курсе.

Я в западне. Вимон не отпустит — во-первых несёт за меня ответственность, во-вторых, знает меня как бойца, и лишний меч терять не станет. Уйти сам не могу пока заказ не закончен, будет расцениваться как дезертирство. Теоретически можно плюнуть на всё, но у Охотников хорошая спайка с королевскими службами и Гильдией Магов, предавшие братьев долго не живут. С другой стороны, мне и сейчас не много осталось… Вот и попробуй, просчитай, где вероятность сохранить голову выше.

Пока доберёмся до безопасных мест на севере, пока разберёмся что дальше делать. Заказ не закрыт, такую ораву тварей игнорировать нельзя, руководство может решить перегруппироваться и продолжать вылазки. А это неизвестно сколько времени.

Пока решим эту проблему (хотя тут актуальней «если»), пока снова вернусь к Пустоши много времени уйдёт. А потом окажется, что это не Пустошь — а пустышка, и нет там никакой крепости. Ладно, хватит себя накручивать, всё равно до окончания миссии я привязан к отряду. Сбегать я точно не стану, и даже если бы в команде осталось меньше пятнадцати человек, и я был бы свободен в своих поступках — друзья

точно не бросят остальных, а без них я не пойду.

День отдыха не так много, кажется, но, когда в желудке сосет от постоянного недоедания, время тянется как в замедленной съёмке.

Ранний подъём, через час выходим, курс на северо-восток. Из деревянного храма доносятся молитвенные песнопения, продолжавшиеся всю ночь. Они тут что, круглосуточно дежурят? Или это шоу для нас?

Монах стоит на крыльце церкви, дышит свежим воздухом, лицо сияет счастьем, словно светится изнутри. Чего это он, ладана надышался, что ли?

Батюшка? Отче? Как тут принято обращаться? Пофиг на условности.

— Не подскажите, почему демоны избегают это место? Что здесь особенного? — без особой надежды спросил я.

— Здесь монастырь, здесь пост и молитва, — без тени насмешки ответил монах.

— Вы их святой водой и крестом отгоняете? — с лёгкой иронией поинтересовался я. Грубить я не хочу, но и от улыбки не удержался.

— Это не библейские демоны, они не боятся крестного знамени, — как ни в чём не бывало, голос монаха спокоен и умиротворён.

Да я и не сомневался, но я один вижу противоречия в его словах?

— Тогда почему их здесь нет? — указал я на очевидное.

— Демоны — это животные. Необычные, но животные. Ты слышал, что многие монахи жили рядом с хищниками, и те не проявляли агрессии? — пояснил собеседник.

— Если молитва настолько сильна, что отгоняет тварей, то почему вы допустили столько жертв? Почему не защитите остальных людей?

— Разве монастырь источник этой напасти? Нет. Разве мы затыкаем кому-то рты, не давая молиться? Нет. Молитва — не заклинание, она преображает самого человека, — словно читая проповедь поясни монах, — этим путём может пройти любой.

— Странный мир у странного Бога. Зачем Он наслал эти страдания. Всё человечество на грани вымирания.

— Попустил. Он не источник этих бед.

Вот вечно так. Когда надо «на всё воля Божья», а как прижмёшь в угол, так «Он не при делах».

— Но разве Богу не жалко людей? Почему не помогает.

— А люди просят этой помощи? Не когда тварь уже разинула пасть, а всегда, в любое время? У людей есть воля выбора, если выбираем справляться с проблемами в одиночку — это и получаем. Несмотря на это Бог часто помогает, но все сверхъестественные чудеса приходят естественным путём, поэтому они не всегда очевидны, не всегда на виду.

— Мы видели разорённые деревни. В них стояли храмы. Однако это не спасло жителей, — начал я злиться на монаха. Всё у него складно, даже смерти людей легко вписываются в концепцию.

— Скажу больше — наверняка в каждой избе стоят иконы. Это внешние атрибуты, а я говорю про свободу выбора и искреннюю молитву.

— А помощь-то где? Где это неочевидное чудо? — вернул разговор в прежнее русло.

— Я могу уверенно утверждать только то, что видел своими глазами. В монастыре чудеса каждый день, — вздохнул инок, — вот, охотники, призванные защищать людей, а вот мы помогаем вам в силу своих скромных возможностей. Случайности не случайны.