Шагай вперед, мой караван...
Шрифт:
Голос Ланы потонул в холодящем душу гуле, мощном и грозном, поднимавшемся из самых недр земных и заставлявшем трепетать внутри каждый орган. Вслед за этим завибрировал и поехал под ногами пол, будто корабельная палуба во время шторма.В шкафах звенела и дребезжала посуда. На глазах у всех - остолбеневших, скованных шоком - распахивались, хлопая, дверцы шкафов, с грохотом выдвигались ящики. И пока все это продолжалось, невозможно было сдвинуться с места. Тишина наступила внезапно. Инга, бледная, дрожащая, бросилась к матери, прилипла к ней всем телом, ища, как в детстве, защиты. Гладя дочь
– Скорее на улицу! Сейчас повторится!
На сей раз ее призыв возымел мгновенное действие. Все бросились вон из дома. И едва они добежали до лиственницы, снова тряхнуло. Сильнее, чем в первый раз. Все четверо сжались в один комок, обхватив друг друга. Левон, как наседка, сверху, будто он мог защитить своим телом жену и детей от пробудившегося земного чрева. Снова этот, сводящий с ума, гул и за ним - вертикальный пинок из преисподни. Расширенными от ужаса глазами Инга уставилась на зеленый газон, по которому мягкой судорогой прокатилась волна, вспучиваясь и опадая, будто это была не земля а жидкая трясина. С треском лопнул под их ногами асфальт. Было видно, как раскачиваются столбы вместе с проводами. В доме через дорогу бился о козырек подвешенный над входной дверью фонарь. Где-то рядом со звоном лопнуло и обрушилось оконное стекло. В припаркованных машинах, нагнетая обстановку, включились от сотрясения сигнализации, завывая на все лады. Из домов повыскакивали жильцы. Впервые на этой тихой, безлюдной улице их можно было увидеть всех сразу. Трясло, должно быть, меньше минуты. Но людям, охваченным неконтролируемым страхом и паникой, казалось, что это длилось вечность.
Машины продолжали голосить. Никто не хотел возвращаться в свои дома в ожидании новых толчков. Слишком свежо было в памяти американцев недавнее Нортриджское землетрясение.
– М...мам...ма, с...смотри!
– Заикаясь от бьющего ее озноба, Инга указала на асфальт, во всю ширину которого образовалась трещина.
– Соседи не расходятся, - сказала Лана и не узнала собственного голоса. Он прозвучал сдавленно и глухо, будто чья-то железная рука крепко держала ее за горло.
– Что делать будем?
Вика была бледная, но спокойная.
– Пошли домой, - сказала она.
– Все самое страшное уже позади.
– Да откуда ты знаешь!
– истерично взвизгнула Инга.
– Всезнайка нашлась. Никуда я не пойду. Я не хочу, чтобы меня прихлопнул потолок. Видишь эту трещину в асфальте? Может наш дом тоже треснул и вот-вот рухнет.
– Не говори глупости, Инга, - одернула ее Лана.
– Лучше возьми себя в руки и успокойся.
– Почему глупости? Или вы забыли Спитакское землетрясение, когда рушились высотные здания и целые деревни оказывались погребенными под крышами собственных домов?
– То Армения, а это Америка - напомнил ей Левон.
– Всем здесь давно известно, что Западное побережье - активная сейсмическая зона. Всё строительство в Калифорнии ведется с этим учетом. Их дома легкие и прочные, способные выдержать и не такие толчки. Поэтому тут
– Так что лучше не психовать, а поберечь свое сердце, - вставила Вика.
– Я иду домой!
– первая приняла решение Лана.
– Надо скорее позвонить Давиду, узнать, как они. Бедный мальчик, наверное, тоже страху натерпелся.
– Пошли, - поддержал ее Левон.
– А я включу телевизор. Узнаем, где был эпицентр и сколько баллов.
– Ну и идите, если хотите. А я остаюсь здесь.
– Инга демонстративно уселась на газон, предварительно с опаской проверив его на прочность.- Вон, все кругом на улице. Никто в дома не возвращается. Выходит, они все дураки, а мы самые умные?
– Видишь ту собачонку?
– сказала Лана, указывая на кудластого шпица, задравшего лапку на куст розмарина.
– Ну вижу. Что дальше?
– Собака ведет себя абсолютно спокойно. Это говорит о том, что тебе ничего не грозит.
– Ах, Боже мой! При чем тут собака!- Инга никак не могла справиться с нервозностью.
– А при том, что животные гораздо восприимчивее к природным катаклизмам, чем люди. Они их чувствуют заранее. И если эта собачка не проявляет беспокойства, значит нам уже ничего не грозит.
– Казалось, Лана пытается убедить не только дочь, но и себя.
– Ладно. Вы идите. А я немножко отдышусь тут и тоже приду.
– Приняв окончательное решение, Инга откинулась навзничь и подложила руки под голову.
Перекличка растревоженных машин сменилась воем сирен - пожарных, полицейских, скорой помощи, проносящихся где-то вдалеке, по магистральным улицам. Гнетущее напряжение висело в воздухе. Лана бросила взгляд на Вику, в сверхестественной интуиции которой уже не сомневалась. Девочка поняла ее безмолвный вопрос и, улыбнувшись, сказала:
– Я сейчас так же спокойна, как та собачонка. Значит, Мать-Земля утихомирилась.
Оставив Ингу одну, все вернулись в дом. Услышав с порога, как надрывается телефон, Лана первая бросилась к аппарату, схватила трубку:
– Давидушка! Мальчик мой!..
– Живы?
– Да, да! У нас все в порядке. Не волнуйся. Отделались легким испугом. Ты о вас скажи. Сильно трясло?
– Не то слово. Дом весь ходуном ходил. Пегги очень испугалась. До сих пор в себя придти не может. Сами знаете, дом большой, коридоры длинные. До улицы не добежать. Чувствуешь себя, как в мышеловке. Пол, потолок, стены - все скрипело и трещало. Да еще этот утробный гул. Жуть. Слышишь, как воют сирены? Они тут будто взбесились... Как папа?
– А что папа. Он, как всегда, молодцом.
– А сестры? Вика у нас парень крепкий. Зато Инга, небось, струхнула не на шутку.
– На траве в саду сидит. Отказывается домой возвращаться.
– Я так и думал.
– Забирай Пегги и приезжай сюда. У нас улица рядом, в случае чего. Хотя Вика говорит, что больше трясти не будет.
– Хорошо. Мы едем к вам. А вы включите телевизор. Тут, если что случается, сразу по всем “ньюсам” показывают.
– (“Ньюсы” было очередным русизмом от слова news - новости.)