Шаги по...
Шрифт:
Много, что было потом.
…В тот год он, давно уже «безработный без пенсии», «мудрил» над камином у одного заказчика.
Сложность была в том, что дом был уже построен и отделан, а хозяину вдруг «загорелось» – камин на первом этаже в гостиной.
Два дня обследования дома привели к тому, что вопрос Михалыча – «А домик-то с рук брали?!» привел Хозяина в замешательство.
– С чего ты взял? – Хозяин не скрывал своего удивления.
– Вот планчик дома, а вот рулетка, может показать
Михалыч удивился тому – как изменился "в лице" Хозяин.
– Покажи! – Хозяина окутала тревога. И это было видно.
– Вон от того места меряй и запоминай! – Михалыч пошел к противоположной стене, где планировался камин. – Запомнил? А теперь от сих до сих! Запомнил? – Михалыч перешел в другой конец зала.
– Сложи и пошли сюда! Меряй! – Михалыч потащил за собой, как на веревочке, хозяина в сторону кухни. – Где девяносто сантиметров? – Михалыч с удовлетворением смотрел на ничего не понимающего хозяина.
– А, ну ещё раз! – Хозяин потащил Михалыча в зал.
– Не стоит! Я уже тут находился! – Михалыч сел в кресло.
– И где девяносто сантиметров? – Хозяин сел радом.
– Под кухню уходят! – Михалыч выдержал паузу прежде чем «огорошить» Хозяина.
– А… А откуда приходят? – Хозяин тоже выдержал паузу.
– Из спальни в кабинет, потом сюда, под кухню, а куда дальше – не знаю!
Хозяин долго сидел, курил, о чем-то думал.
...– Ты вот что, Михалыч… Ты мне ничего не говорил, но я всё слышал.
Дома скажешь, что уезжаешь на неделю в командировку.
Завтра ко мне – сюда в шестнадцать ноль–ноль.
Телефон «забудь» дома на столе, чтоб твои видели. Завтра позвонишь – «покаешься». Сегодня свободен. Иди, будешь идти, – думай. Крепко думай! Не сможешь завтра придти или заболеешь, я к тебе «врачей» пришлю!
Так что лучше не хворай! И думай, Михалыч! Ой, думай! – Хозяин встал, давая понять, что разговор окончен.
…Вот этот Хозяин однажды и предложил ему «съездить и посмотреть на дом, который ломать будут».
– Ты посмотри, может, что там пригодится мне на дом, а то после бульдозеров… уже ничего не пригодится, – напутствовал тогда он Михалыча.
...Тот первый дом был старый кирпичный с деревянным верхом.
Подвал «врос» уже настолько, что окна были ниже тротуара.
Долго он бродил по пустому дому тогда.
Грусть. Такая одолела грусть его! Так было почему-то себя жалко! Так было жалко всех людей на Земле. Казалось к вечеру, что обидел всё живое на Земле.
Всех, кто ходит, ползает, плавает и летает.
Когда приехал Хозяин, Михалыч сидел в комнате второго этажа, пил пиво и смотрел в окно.
– Есть что–нибудь? – Хозяин покосился на пиво.
– Есть! А почитай всё «есть», что есть!
– Что
– А, – всё! Хоть бери весь дом забирай и продавай!
– Кому продавай? Здесь дорога будет объездная! Кто купит? – Хозяин заглянул под стол.
– Кто знает, – тот купит!
Стены – дуб! Снаружи обшит, а дуб.
Ему годков двести будет. А здесь его в двух этажах – кубов сорок–пятьдесят. Балки «сорок на сорок» – дуб. Их ещё кубов десять–двадцать.
Решетки по первому этажу – черкани краску, кованые, цементированные и воронёны, – ручная работа. А сталь! Где ты такую сталь найдёшь? Где сталь из самородного железа сейчас найдешь?
А лепнина?
...А плахи на полу? А кирпич? Где ты сейчас кирпич, обожженный на берёзовых углях найдёшь? Где? А фосонистость? Тут тебе и «трехчетвертной», и «полушка», и «четверик», и «угловой», и «фасочный», и «клиновой», и «замковый», и «арочный», и «подовый», и «ромбик»…
...А–а–а, – только хрен тупить – вам рассказывать!
...Инструменту, конечно, пожгёшь, но… Чтоб такое сегодня сделать!..
Нету сегодня ни людей, ни желаний, ни денег таких, чтоб сделать.
...А шпингалеты – бронза! А шурупы – латунь! Самоделашные шурупы-то! Иди сюда! – Михалыч подвёл Хозяина к лестнице.
– Вот я здесь поцарапал. Что видишь? – он ткнул пальцем в место под балясиной.
– Вроде как белка. Или зверёк какой! – Хозяин распрямился.
– Зверёк! Белка! Соболь это!
А значит лестница с Демидовского завода. И лет ей – почти триста! И тот, кто этот дом строил, уже тогда знал ей цену, иначе бы нахрена в деревянном доме он «ковку» ставил?
Он ещё тогда «пальцы веером» гнул, когда её гостям показывал. Она уже и в то время стоила денег немереных.
Видишь куда лестница-то? В детскую. В спальню. «Красиво» хотел. Душа пела. Хотел и делал.
– А что нам-то делать теперь? – Хозяин сел рядом с Михалычем.
– Что?! Ломать! Всё ломать! Потом бульдозерами, чтоб ни себе – ни людям, потом гравий сверху и под асфальт. Под асфальт до следующих поколений! Может те умнее сегодняшних будут! Вся надежда на них!
– Ладно! Ты откуда-то всё это знаешь?
– От верблюда! ...От отца да от деда! Да от их друзей! – насупился Михалыч.
– Ты это… Ты мне всё, что сказал напиши! Ладно?
– Нашел «писателя по штукатурке»!
– По какой?
– О, Господи! …По сырой! Одни фрески в церквях по ней писали. Другие в тюряге – как людям летать научиться, про то что бога нет, сами во сне летали!
– Понял! Понял!.. Я тебе девочку завтра пришлю с фотоаппаратом, ей и расскажешь. Она всё запишет, сфотографирует.
– Ага! Сфотографирует! И первые обои, что в углу, «зафотографирует»?!