Шаги в глубину
Шрифт:
— Дональд, Рея, — сказала я, — как насчет вернуться к предмету?
— За каждым объектом, который побывал по иную сторону изнанки или попал под влияние того мира, тянется струнное искажение, — Рея повернулась ко мне. — За этим человеком — только остаточный след.
Она выстроила потрясающе длинную тираду. Неужели так хочет от меня отделаться?
А еще у Лиминали есть «изнаночное зрение», оказывается. Неплохо так, потому что на корабле для этого сооружают установку в полтора куба по объему и под три центнера весом.
— Тогда зачем здесь
— Остаточный шлейф. И его надо допросить.
По всему видать, у меня складывается на этом корабле определенная репутация. Ну что же, будем оправдывать. Итак, нужно нам следующее…
— Дональд, верни нормальную температуру и стань около воздушного шлюза. Открываешь по первой моей команде. Рея, будь так добра, полезай в свою морозилку.
Тишина в трюме натурально повесилась, только кряхтели охладители, заполняя помещение морозом. Я застыла, переводя взгляд с гвардейца на обормота, а потом Лиминаль кивнула и пошла к криокамере, не оглядываясь на Дональда.
«Ну, слава космосу, хоть в этом я главная».
— Мария, неси сюда все нужное и, когда сочтешь возможным, выводи его из стазиса.
— Что-то еще прикажешь, сестра?
Намек нетерпеливой докторши на мое инквизиторское прошлое я съела в один глоток, правда, досье Карпцовой в черной книжечке обогатилось еще одним минусом.
— Да, Мария, что-то еще. Когда начнет приходить в сознание — выметайся.
* * *
Я нажала паузу и развернула изображение на все экраны. Огромные алые глаза, тяжелые веки, глубокие морщинки, поры и прочие прелести нормальной кожи нормального человека. Эта неприглядная картина для Карпцовой была дерматологической картой, для Дональда — просто увеличенной картинкой, для Лиминали… Пропустим Лиминаль. Так вот: я видела здесь правду. Святую, как непорочный Ннувиан.
— Итак, дамы и господин. Он не врет. Наш корабль обогатился еще одним беспамятным.
По ощущениям я напоминала себе отжатое недоразумение. Допрашивать человека, которого подозреваешь в том, что он живая бомба непонятного действия, — то еще удовольствие. Адреналин — штука такая, которая быстро заканчивается, оставляя после себя дрожь в руках, ломоту по всему телу и адскую усталость, будто вручную грузила руду. Впрочем, осушенная в три глотка бутылка пива свою роль тоже играла.
Гражданское космоплавание мне нравилось хотя бы разнообразием методов снятия стресса.
— Личность установить получилось. Это штурман Дюпон.
Мария всего лишь вздрогнула. У нее стальные нервы, наверное: я, когда это услышала, думала, рехнусь.
— Упреждая возможные расспросы: нет, это не он выходил с нами на связь.
— П-почему ты так уверена?
— Потому что. Голос, интонирование, фразовые ударения — все не так.
— Возможно, стресс? Или посттравматический синдром?
Я вздохнула:
— ДокторМария, медотсек — это прямо и налево, а меня диагнозы не интересуют.
Карпцова
— Человек не может так измениться — сразу и по всем параметрам. В рубке «Маттаха» я изжарила совсем другую дрянь — чем бы она ни была.
— П-перестройка организма невозможна? Под влиянием изнанки или з-зазеркалья, например?
Отвечая на мой вопросительный взгляд, вмешалась не слишком довольная докторша:
— По первым данным он человек, никаких новообразованных клеток в его теле нет, только разрушился пигмент волос. Но я не проводила…
— Остаточный след тоже слабеет.
Никогда не думала, что так порадуюсь этому холодному тону. Лиминаль в своем климатическом пледе сидела в углу и старалась не дышать в нашем направлении. Не знаю, что там повлияло — холодовая терапия, какие-то изуверства Карпцовой или что-то еще, — но Рея определенно активничала.
— Таким образом, его крепко ударило. Ничего о зазеркалье он не помнит, а когда пытается вспомнить, происходит вот это.
Я щелчком возобновила воспроизведение и промотала свой вопрос.
— Я… Я не знаю.
Огромные глаза начали закатываться, а на коже выступили мелкие капельки пота. И только профессионал вроде меня видел танец мелких мышечных сокращений у век. Не приведи небо кому-то из нас так танцевать.
— Там что-то было, — я снова остановила запись. — Что-то на уровне личности, и его разум просто стер это.
В памяти еще жил образ того живого камня, из которого ко мне тянулась чья-то душа, чей-то обреченный призрак. Да, в зазеркалье с личностью поступают очень круто. Вон, поседел парень.
— А что у него с г-глазами? — спросил Дональд, поглядывая на Рею.
«Тоже мне еще, брата своей сосульки нашел».
— Он же с Верданы, — укоризненно напомнила я.
История с этой планетой была мистична и чертовски поучительна: в один день у населения целого мира изменился окрас радужки. Радиация не скакала, сверхновые рядом не взрывались, направленных мутаций к ним не завозили, а вот поди ж ты: в одночасье сорвался с цепи один-единственный ген. Как были они хреновыми шахтерами — так и остались. Как жрали биопонику — так и жрут, причавкивая, но вот глаза стали другими. В чем поучительность? Выводы у всех получились свои: кто решил, что правительство все скрывает, кто грешит и поныне на эксперименты корпораций, а многие просто пожали плечами: мол, кто ж его поймет, этот космос?
Поскольку фантазии и допущения — это не мое, то лично я из этой истории вынесла знание особой приметы верданцев. Ну и приземлиться на этой планете я бы побрезговала. Мало ли.
— И что б-будем с ним делать?
— Да в шлюз выкинем, — устало сказала я. — Пусть его Мария почикает всласть, и можно выкидывать.
В рубке воцарилась нехорошая тишина. Я вздохнула:
— Mein Gott… Да будьте вы проще, а?
— Алекса копалась в баре после допроса, — довольным тоном сообщила Карпцова.