Шаги в глубину
Шрифт:
— Кто здесь?
Голос был высокий для мужчины, но вроде и не женский. Оператор повернулся к нам, выставляя перед собой какое-то оружие. Я рванула в сторону, готовясь к неминуемому выстрелу, и навела прожекторы на фигуру в кресле.
Трясущиеся руки едва держали рельсовое ружье с раздолбанным коллиматором, его ствол ходил из стороны в сторону, а потом оружие исчезло. Лиминаль тенью пролетела мимо оператора и снова встала рядом со мной, держа «рельсу» за цевье.
Оператор, по-моему, всплеснул руками, но на самом деле я видела только его лицо — сизоватый пузырь со шрамом
— Кто здесь?!
Я невольно вздрогнула. Резкий высокий крик вспорол тишину. «Телесфор» потерянно молчал, молчала Лиминаль, и, вспомнив о ней, я собралась. Что бы ни сидело в кресле, оно безнадежно слепо, а рядом со мной — гвардеец ЕгоМеча. Да и с миллионвольтным выстрелом скорчера спорить тоже неинтересно.
— Борт «Событие», — нарочито сухо сказала я. — Мы за данными для Мильфиадеса. Что у вас произошло?
«Деловой тон. Деловой тон. И на рожу эту не смотреть».
— «Со-событие»?
Да что ж за неприятный тембр такой?
— Да. Фрегат «Событие», я курьер. Мне нужен замдиректора Стросс. Что с вами? Что произошло?
— Э-это я, — хрипло пискнуло существо. — ЗамдиректораСтросс.
Я запаниковала. «Я сплю, м-мать вашу. Что за бредовый разговор?!»
Существо поднесло руку к лицу и отправило изъязвленный палец в рану рта. Мой собственный палец честно дрогнул на спуске: мне показалось, что у урода четыре фаланги.
— Что с вами? — спросила я, поражаясь своему ровному голосу. Спасибо славному прошлому, надо полагать. — Что произошло с «Зеркалом»?
— «Пятый день», — грустно и гулко сказал Стросс, вынимая палец из рта.
С пальца стекала желтоватая жижа. И да — мне показалось: на пальце было не четыре фаланги. Их было пять.
Черт, я сейчас выстрелю.
— Какой еще пятый день, сволочь?!
— Алекса, — тихо сказала Рея, — пропала связь с «Телесфором». Мы опускаемся ниже уровня экрана. Весь комплекс.
Я оскалилась:
— Господин сволочь Стросс. Внятно и по пунктам: какого дьявола происходит на базе?!
— «Пятый день».
И снова я удержалась — не знаю даже как.
— Проще вопрос: почему база опускается?!
— Закат.
Меня трясло, и видела я только безглазый пузырь. Пол дрожал все сильнее, экраны помаргивали, что-то хрипло гудело, а потом господин замдиректора Стросс протянул ко мне руки, которые со скрипом удлинились на полметра. Потом еще на полметра. Я, кажется, даже улыбнулась: определенно, стоило отсрочить выстрел ради этой феерии.
Но — ровно до этой феерии, подумала я, нажимая на спуск.
Глава семнадцатая
Земля кое-где полыхала, с неба сыпались густые хлопья горелой плоти — тяжелые, медленные, как крупный снег. Или как листопад — я не знаю. Я тащила Рею
«Видишь, Рея, я даже захочу — не смогу тебя бросить».
В наушниках громом гудели помехи, навигационный модуль, по-моему, выгорел к чертям, так что я просто тащилась подальше от будущего эпицентра. Пепел все падал, видимость ухудшалась, горелая степь скрипела под ногами. И где-то между ушей танцевала гаденькая мыслишка, мол, тащи, тащи, Алекса, хоть умрешь не дрянью. Можно бросить Лиминаль, рвануть самой наперегонки со взрывом реактора — и все будет классно.
По крайней мере, так я умру не с обмороженными до костей руками.
Остальных мыслей не было, воспоминаний — тоже, поэтому, когда я увидела прямо перед собой валящиеся с неба огни, мне показалось: вот оно. Что — «оно», я не знала, но ни секунды не думала о фрегате «Телесфор», о том, что некий заика нас ищет. Между сигнальными огнями открылась сияющая пасть, а потом пришло чувство полета. Кувыркаясь, я летела внутри луча-захвата, все еще не в силах отпустить изломанную куклу. В шлюзе я оторвала пальцы, примерзшие к бокам Реи, и подняла забрало шлема. Шлюз закрывался, отравленный и активный воздух вышвыривало в фильтры, и у интеркома за внутренними воротами уже возился кто-то, спешно натягивая тяжелый скафандр.
У меня было секунд двадцать, чтобы понять, как все закончилось.
— Рея! Ты меня слышишь?! Рея!
Ее веки тяжело дрогнули и приоткрылись. Лиминаль сейчас не хотела смотреть на этот мир, и вопреки тому, что я видела десяток минут назад, передо мной лежала раненая и смертельно усталая девушка. Не чудовище — девушка.
— Алекса…
— Быстро и честно, — сказала я. — Жить будешь?
— Да.
Я не разбираюсь в выражениях лиц статуй, но Рея ответила правду, и это было прекрасно. Уже несколько часов я не ощущала такого счастья.
На моем запястье сомкнулся неприятно крепкий захват, и радость поутихла. Два огромных алых глаза смотрели мне прямо в мозги — и без того больные, несчастные мозги.
— Алекса, ты помнишь? Не говори ничего Дональду.
— Что? Да!
— Пожалуйста. Не говори.
Эта ее косичка, вьющаяся из копны спутанных волос, эта маленькая грудь, этот острый подбородок — и мертвая хватка на моей руке. Худая трогательная девчонка — и ледяной захват. «И это она сейчас балансирует на грани потери сознания».
— Хорошо, — прошипела я. Касание ледяных пальцев выкручивало суставы. — Почему?
— Я тебя попросила.
— Помню, не скажу. Но почему?
— Дональд расстроится, — тихо сказала Рея, закрывая глаза.
Она получила свой ответ и проваливалась в беспамятство удовлетворенная. Увы, мне ни первое, ни второе не грозило.
— Что здесь?!
Я обернулась. Обормот и Мария стояли у ворот — в скафандрах, напружиненные, готовые подскочить и сразу кинуться помогать. Ну, уж нет.