Шах белой королеве, мат черному королю...
Шрифт:
– Еще в браке?
– Формально.
Слова чуть отодвинули друг от друга. Чуть, но и это было много. Эдуард развернул ее. Еще одна пуговица от резкого движения расстегнулась, рука спустилась ниже, огладила бок и устроилась на бедре.
– Это как?- уточнил
– Разъехались, остались друзьями.
– Я никогда не смогу быть тебе просто другом.
– Я знаю.
Он заглянул в ее серые глаза, чтобы понять, что еще она знает. Они сбивали с толку, как в туман затягивали, посреди этого, в зрачке, тонуло его собственное отражение.
– Переезжаешь ко мне, оставляешь бизнес и выходишь за меня. Это мое предложение.
– Нет! Ты перестаешь мне ставить палки в колеса. Всего лишь. Это мое условие.
Он вздохнул. Бросить все и в отпуск, вон из города, к морю. Вдвоем.
– Ты не в том положении, чтобы ставить условия.
Он улыбнулся. Если ей необходимо, он принудит ее сдаться. И сделает это с радостью, ломая упрямство. Все что угодно сломает.
– Мне жаль, но ты ошибаешься. Есть кое-что, из-за чего мне пришлось изменить все свою жизнь. Из-за чего я не намерена больше ничего терять и играть по чужим правилам. Несомненно, она и тебя заставит принять мои условия.
– Даже не могу представить, что может вынудить меня уступить.
– Отпусти. Тогда скажу.
Отпускать не хотелось и слушать смехотворные доводы тоже. Хотелось прекратить все разом, услышать: "Да" и вздох. Пусть будет вздох. А потом стон, как раньше.
Сома-Лила
– И?- подстегнул Эдуард.
– Твоя дочь. Соглашаешься на мое условие, представлю тебя ей.
Вдох, выдох, судорожно.
– Где ты ее от меня прятала? Ну ты и стерва!
Не смог скрыть удивления, даже восхищения и злости. На себя.
– Жениться на тебе придется, без вариантов. Моя дочь! Семь лет уже, да? И все могло быть иначе, с ума сойти, даже слов нет...
– Хочется свернуть мне шею?
Он рассмеялся, глупо и счастливо, опустился на стул.
– Твоя идея мне нравится, на коленях будешь вымаливать прощение, самым приятным образом...
– Ну, у тебя и самомнение.
– Фантазия всего лишь. Сюрпризов больше не будет?
Она покачала головой.
Солнце уже не палило в окно, уползло дальше, свет мягко ложился на длинный стол, на мужчину с женщиной, диван, картину на стене.
– Хорошо...
Ему было хорошо. Так хорошо, как.... да никогда не было так хорошо. Застарелая боль ушла и отчего-то хотелось плакать.
– Вот оно как,- одними губами.
Она поняла, подхватила так же беззвучно:
– Вот так.