Шах и мат
Шрифт:
В аэропорту Марко Поло, пока я зеваю и оплачиваю кучу разнообразных «Киндеров», которые выбрала Дарси, девочка в свитере с надписью «Я
Я и глазом не моргаю. Прошло уже больше месяца с того момента, как я приняла приглашение ФИДЕ и официально стала претендентом на звание чемпиона мира. После кучи вирусных тиктоков с моими партиями подобное происходит довольно часто. В очереди в продуктовом. В Департаменте транспортных средств, где мы с Сабриной
По словам Оза, мне нужна пиар-команда. По словам Дарси, я должна пойти на «Остаться в живых», если меня позовут. По моим собственным словам, я просто должна улыбаться и ставить автограф там, где просят, – на чеке, упаковке из-под кудрявого картофеля фри из «Арби» и даже – да, такое тоже случалось – на грязном найковском носке. Если я не одна, а с сестрами, они всегда пытаются влезть в фото. И все им разрешают, потому что они чертовски милы.
– Думаешь, победишь? – спрашивает меня «Я
Мне не хватает духу признаться, что я серьезно в этом сомневаюсь. Что напугана до усрачки.
– Как знать.
– Ну, надеюсь, ты победишь. Я была первой доской в моей команде, когда училась в средней школе. А в комнате у меня висел постер Юдит Полгар. Никогда не думала, что своими глазами увижу женщину на чемпионате мира, особенно когда мужчины так беспощадны в спорте. И кстати, я знаю, что вы с Ноланом встречаетесь. Так что немного грустно, что тебе приходится играть против него. Но не давай ему спуску, ладно?
Девочка уходит, прежде чем я успеваю что-то ответить. Изображенный у нее на спине антропоморфный Колизей подмигивает мне на прощание.
– Так как? – спрашивает Дарси.
Я наблюдаю, как она поглощает конфету в виде бегемотика, и это немного пугает.
– Что?
– Тебе грустно, что придется играть против Нолана?
Я делаю глубокий вдох. Спустя несколько ударов ощущаю, как тяжелеет сердце у меня в груди, перекручивается и превращается в болезненное чувство, похожее на сожаление. С усилием возвращаю ему прежнюю форму и обхватываю маму руками за плечи.
– Да ладно тебе. Нам еще надо будет проходить таможню. Вдруг я напортачила с документами, и нам придется вернуться домой.
Логотип чемпионата мира удивительно, неописуемо уродлив – это напрягает.
Мы пялимся на него – часть тела одного нарисованного чувака переплетается с частью тела другого такого же чувака, у них на коленях полосатая доска в стиле Пикассо [54] – и едва не пропускаем табличку, где большими буквами выведено: «ГРИНЛИФ».
54
Вероятно, автор вдохновилась логотипом чемпионата мира по шахматам в Лондоне 2018 года, который похож по описанию. Логотип наделал много шума в шахматном мире, его даже прозвали «Камасутра».
–
– Практически уверена, это тридцать пятая позиция в «Камасутре», – бормочет Сабрина, и маме приходится объяснять Дарси, что это креативное слияние.
Думаю, я ожидала, что в Италии будет тепло, но февральский мороз здесь почти ничем не отличается от нашего. Холодный соленый ветер развевает мои спутанные волосы на лодке, которая идет по специальному маршруту, совсем как любой другой общественный транспорт, и я позволяю Дарси согреться под моим клетчатым пальто, пока мы восхищаемся прекрасной архитектурой зданий, выстроенных вдоль канала. «Романтично», – думаю я. Не уверена, что раньше использовала это слово, но лабиринты улочек и мостов, рассыпанных по лагуне, мягкое набегание воды на кладку каменных домов – все это невероятно красиво. Так и хочется исследовать каждый уголок.
– Думаешь, миссис Абебе не забывает кормить Голиафа? – спрашивает Дарси.
Солнце уже начинает садиться. Мы выбрали рейс с поздним прилетом, чтобы минимизировать последствия для организма, но тем не менее кажется, что так и должно быть: мама, мои сестры и Венеция на закате. Я.
Знаю, что была нужна им. Но до этого года не понимала, насколько они нужны мне.
– Думаю, Голиаф возьмет ее дочь в заложники, если она посмеет пропустить хоть одно кормление, – говорю я. – Но могу написать ей и напомнить.
Лодка высаживает нас на маленькой пристани перед отелем. Ужасный логотип ФИДЕ повсюду, и я уже размышляю, не прикрыть ли Дарси, Сабрине и маме глаза, не написать ли агрессивное письмо, развернуться и уплыть в закат, – но не могу пошевелиться из-за величественности здания.
– Это что, замок? – спрашивает Дарси.
– Нет, это… – Я моргаю. – Может быть.
– Нас ведь не заставят платить за это великолепие из своего кармана? – уточняет мама.
– Все за счет ФИДЕ. Они срут деньгами. Простите, какают – они какают деньгами.
Мама с неестественным «граци» передает свой чемодан улыбающемуся портье, а я задаюсь вопросом, сколько месяцев ипотечных выплат можно погасить, если украсть вот эту золотую пепельницу.
Думала, что буду делить комнату с Дарси, но Сабрина забирает ее к себе со словами:
– Тебе нужно отдохнуть, чтобы победить и вечно спонсировать мою команду по роллер-дерби.
– Надо будет купить им новую форму, – добавляет Дарси. – А я стану их новым маскотом в костюме морской свинки.
– Хм.
Мое сердце сжимается, как всегда, когда они заговаривают о моей победе. «Это не так-то просто! – хочется кричать мне. – Это сложно». Но я понимаю, что моя семья просто пытается меня поддержать.
– Звучит так, будто вы уже обо всем договорились.
– О, у нас большие планы на твои денежки.
Номер словно из диснеевского мультика: всюду навесы и балдахины, восхитительные ковры, антикварная мебель и картины, которые наверняка древнее моих предков-обезьян. И все же здесь чего-то не хватает, не могу понять чего. Достаю из чемодана привезенную на три недели одежду, в которой однозначно будет недостаточно тепло, раскладываю шахматную доску и расставляю фигуры по аналогии с партией Корчной – Карпов, которая состоялась в 1978 году и которую я анализировала во время полета. Затем фоткаю вид на канал из арочного окна и понимаю, что все, кому я бы отправила этот снимок, сейчас наслаждаются тем же видом.