Шах и мат
Шрифт:
Истон вздыхает. Хлопает меня по плечу, затем вновь плюхается на кровать – по крайней мере, на этот раз босиком.
Я без понятия, как поступить, поэтому просто слушаю свое сердце: снимаю обувь, обхожу кровать и устраиваюсь на свободной половине. Мы с Истон одновременно поворачиваемся друг к другу лицом, лежа на подушках, и легко можем представить, что это одна из наших обычных ночевок. Это могло случиться и восемь, и пять, и три, и два года назад. Назовите любое время и любое место.
– Так что, –
– Ким-ли?
– Ага.
– Мэл, она просто супер. Слишком крута по сравнению со мной.
Я киваю.
– Есть такое, самую малость.
Истон щипает меня за руку, и мы смеемся не только потому, что нам весело, но и от облегчения. Затем я выпаливаю:
– Ты останешься на чемпионат?
– Чувиха. Ты думаешь, я приехала в Италию, чтобы поболтать с тобой по душам и тут же развернуться обратно?
– У тебя занятия.
– Ничего страшного.
– Я не могу просить тебя пропустить две недели учебы ради меня.
– И не нужно. Я сама предлагаю.
Закрыв глаза, чувствую легкое волнение в груди.
– Я люблю тебя. И мне жаль. Я скучала по тебе, – вновь чувствую, что вот-вот заплачу.
После того как я заплакала в прошлый раз, мне кажется, внутри прорвалась целая плотина. За прошедший месяц я успела порыдать во время просмотра «Моей девочки», после того как учительница Дарси сказала мне, что моя сестра – одаренный ребенок, и когда Сабрина победила на соревнованиях по дерби. Теперь я плакса. Хотя, возможно, всегда ей была.
– Я тоже по тебе скучала.
– Истон… – шмыгаю носом. – У меня ни за что не получится победить в этом дурацком чемпионате.
– Может, и нет. Но это не имеет значения. Ты занимаешься тем, чем всегда хотела, вокруг люди, которые любят тебя, а еще ты делишь номер с лучшей подругой на свете. Правда, ей с недавних пор снова снятся кошмары. Так что тебе повезло, – она переплетает наши пальцы, как мы делали, когда были маленькими. – Мэл. Ты уже победила.
Так мы и засыпаем: моя рука в ее, наши рассыпанные по подушкам волосы спутались.
Все следующее утро мы с Истон исследуем город, и кажется, будто мы не расставались.
Начинается день не очень: спрашиваем у консьержа, как пройти к фонтану Треви, на что в ответ получаем шокированный взгляд и заявление, что он вообще-то находится в Риме, примерно на пятьсот километров южнее. Когда доходим до площади Святого Марка, нас пытается заклевать голубиная стая, после чего мы принимаемся яростно счищать с одежды птичий помет.
Когда уже второй человек просит у меня автограф, мы покупаем две пары дешевых солнцезащитных очков с оправой в форме сердечек и сорок
Посмотрите на нас.
Кто бы мог подумать.
Точно не я.
Мы пытаемся сделать селфи на мосту Риальто, когда от Ким-ли приходит сообщение: «Эй, как Италия?
На мосту полно туристов, пытающихся насладиться видом, но мы проводим минут двадцать у балюстрады, придумывая идеальный ответ.
– Не забудь добавить, что скучаешь по ней, – настаиваю я, пытаясь отобрать у Истон телефон.
– Она подумает, что я навязчивая.
– Она уже отправила тебе сердечко.
– Зеленое сердечко, а это не значит ровным счетом ничего.
– Боже, – я смеюсь. – Ты идиотка. И мне это нравится.
– Заткнись, – ее щеки покраснели, но отнюдь не от холода. – Кстати, когда обсудим, что происходит между тобой и Сойером?
– Никогда. – Я отворачиваюсь, снова любуясь стоящими вплотную симпатичными домами по обеим сторонам Гранд-канала.
– Ха!
– Там не о чем говорить.
– Сомневаюсь, – она пихает меня локтем. – Так как у вас обстоят дела?
– Никак.
Истон выжидающе смотрит, и я пытаюсь быть более открытой и прямолинейной, поэтому говорю:
– Мы не общались после того инцидента с Кохом. Я узнала, что он спонсировал мое пребывание в «Цугцванге». Мы сильно поругались, и на этом все.
– И его устраивает, что вы больше не разговариваете?
– Нолан… – Я замолкаю.
В первый раз. В первый раз после нашей ссоры я произнесла его имя. В первый раз позволила себе признать его существование и эту новую дыру странной формы, которую он оставил у меня в груди. Я сковырнула подзажившую корочку. Рана вновь откроется, и придется признать, что она так и не зажила.
– Думаю, мы оба сказали то, о чем жалеем. – Я сглатываю. – Знали, как сильно могут ранить эти слова. – Снова сглатываю. – В основном это была я.
– Вот что происходит, когда ругаешься с кем-то, кто понимает тебя.
Я закрываю глаза. Напоминание о том, как хорошо понимает меня Нолан, похоже на удар в живот.
– Я обвинила его в том, что он причастен к моему увольнению.
Истон фыркает:
– Что?
– В тот момент мне казалось, что все слишком подозрительно, чтобы быть просто совпадением.