Шах-наме

Фирдоуси Хаким Абулькасим

Рассказ о том, как собиратель колючек поведал все о Фаршидварде, а также о том, как Бахрам роздал его имущество достойным

Из той деревни выехав хорошей,Достиг земли, колючками заросшей.Бедняк рубил колючки топором.Властитель с ним заговорил с добром:«Колючек ты предпринял истребленье,—Скажи, кого ты знаешь в том селенье?»«Там Фаршидвард живет,— сказал бедняк,—Не пьет, не ест, он вечно бос и наг.Ста тысяч у него овец отменных,По стольку же коней, верблюдов ценных,А сколько денег он зарыл в песок,—Чтоб он сгорел, чтоб он истлел, иссох!Нет близких у него, детей, супруги,Он жадностью известен всей округе,Зерно продай он,— верится с трудом! —Наполнил бы деньгами целый дом!У пастухов его полно припаса,В горячем молоке готовят мясо,А сам он ест с дешевым сыром хлеб,Он к собственным страданьям глух и слеп»Сказал Бахрам: «Ты отвечаешь честно,Число его овец тебе известно,Но знаешь ли, где у него стада,Дорогу нам укажешь ли туда?»Ответил тот: «О всадник без порока,До пастбища отсюда недалёко,Там у него отары, табуны,—Боюсь, что будут дни его черны!»Шах молвил: «Станешь лучшим ты из лучших»,—Дал денег собирателю колючек.Велел он, чтоб помчался на конеМуж, сведущий в совете и войне.Бихрузом звался этот воин смелый,На службе у владыки поседелый.Сто всадников послал с богатырем,Достойных, честных, движимых добром.Послал дабира, опытного в счете,Умелого в счислительной работе.Крестьянину сказал: «Твой труд хорош,Сбирал колючки — золото пожнешь.Дорогу людям покажи с охотой,Владей от тех сокровищ частью сотой».Крестьянин, Дилафрузом наречен,Был крепок, и вынослив, и силен.Ему

коня вручил глава вселенной,Сказал: «Помчись, как ветер дерзновенный».Стал светом мирозданья Дилафруз,Пришел — вступил с победою в союз.Отряд повел он по лугам, полянам,Там счета нет ни овцам, ни баранам,Верблюды землю давят тяжело,И десять караванов — их число.Коров двенадцать тысяч было дойныхИ столько же быков, хвалы достойных.Коней, верблюдов,— их не ведал мир,—По двадцать тысяч насчитал дабир.Степное солнце в их пыли погасло,В корчагах глиняных — коровье масло,Сыров, иным неведомых местам,Верблюжьих вьюков триста тысяч там.В горах и долах — овцы и бараны,А горы, долы были безымянны.Бихруз, богатства эти сосчитав,Послал письмо властителю держав:Он господу вознес хвалу сначала,Чтоб длань его победу ниспослала,Затем царя восславил: никогдаПусть не приблизится к нему беда!И написал: «О царь со светлым ликом,Даришь ты радость малым и великим!Скажи, где доброты твоей предел?Причиною не будь недобрых дел!Все в меру хорошо,— нет лучших истин,О шах, так будь же в меру бескорыстен!Тот Фаршидвард, что жизнь влачил в глуши,Неведомый ни для одной души,Чьего не знали темного прозваньяНи в битве, ни во время пированья,Что жил, и крохи малой не даря,Не признавал ни бога, ни царя,—Тоскует, с виду нищий, неприметный,Меж тем его сокровища — несметны.Шах, доброта твоя — как бы порок:Прости, я слово резкое изрек!Богатства отбери — и на три годаПолучишь новую статью дохода.Для описи добра — со всех концовМы пригласили счетчиков, писцов.Их сгорбила тяжелая работа,Но до сих пор не кончили подсчета!Еще скажу: сокровища лежатВ земле — и больше этого стократ!Сижу, с богатств я не спускаю глаза,Жду, повелитель, твоего приказа,Да будет вечен дней твоих поток,Покуда есть основа и уток!»Велел гонцу спуститься с гор в долину,Послание доставить властелину.Бахрам, прочтя письмо, почуял боль,Слова упали на сердце, как соль.В глазах блеснули слезы цвета крови,Нахмурились воинственные брови.Позвал дабира, чтоб исполнить долг.Потребовал перо, китайский шелк.Сперва восславил бога мирозданья,Владыку счастья, господина знанья,Зиждителя престолов и венцов,Властителя царей и мудрецов.Писал он: «Если бы всегда ко благуСтремился я, то раскусил бы скрягу.Хотя богач — не вор и не злодей,Хотя к беде он не привел людей,Он оказался бессердечным, черствым,Не представал пред господом с покорством.Он жил, умножить прибыли спеша,А между тем на убыль шла душа.В юдоли сей овца не лучше волка,Равно от них нет никакого толка.В земле зарытых жемчугов не счесть,—Нельзя одеться в них, нельзя их съесть!А мы ни стад, ни пашен, ни жемчужинНе отберем: нам бренный мир не нужен!Ушли,— и мир без них суров и хмур,—Царь Фаридун, Ирадж, и Салм, и Тур.Кавуса нет, нет больше Кей-Кубада,Нет и других, чью славу помнить надо.Не ведал благородства мой отец,Настал и притеснителю конец.Из тех великих кто остался ныне?Как можно спорить с господом в гордыне?Ты раздели богатства меж людьми,Себе и волоска ты не возьми.Дай денег тем, чье тело неприкрыто,Чье сердце долгой горестью разбито,А также старцам деньги ты вручи:Их, нищих, презирают богачи,А также тем, что кое-что имели,Потом проели и живут без цели,А также тем, кто по уши в долгах,Торгуют, но нуждаются в деньгах,А также детям, чьи отцы — в могиле,Ушли, но им богатств не накопили,И женам без мужей, что в ремеслеНесведущи и чахнут на земле,Ты раздари богатства людям хижин,Ты озари несчастных, кто унижен.Когда вернешься во дворец назад,Ты не ищи в земле зарытый клад.Чтоб не стонал от горя скряга старый,Оставь ему зарытые динары.Как прах, динары будет он беречь,—Ему бы самому в могилу лечь!Да милость небосвод к тебе проявит,Да за добро народ тебя прославит».К письму царя приложена печать,И вестник в путь отправился опять.

После Бахрама Гура иранский престол занимают мало чем примечательные цари. Начинается пора ожесточенных войн с эфталитами.

В плену эфталитов провел свою молодость шах Кубад, правление которого ознаменовалось (в начале VI века) восстанием народа под водительством Маздака.

Маздак

Перевод С. Липкина

Был некий муж по имени Маздак,Разумен, просвещен, исполнен благ.Настойчивый, красноречивый, властный,Сей муж Кубада поучал всечасно.Он был руководителем царя,Он был казнохранителем царя...От засухи не стало в мире пищи,Высокородный голодал и нищий.На небе тучки не было нигде,Забыл Иран о снеге и дожде.Пришли вельможи во дворец Кубада:Земля суха, а людям хлеба надо.Сказал Маздак: «Вас может царь спасти,К надежде он укажет вам пути».А сам пришел к властителю державыИ молвил: «Государь великий, правый!Найду ли я ответ своим словам,Когда один вопрос тебе задам?»Ответствовал Кубад: «Скажи мне слово,Высокой чести послужи ты снова».Сказал Маздак: «Ужаленный змеей,Несчастный собирался в мир иной,А некто был с противоядьем рядом,Но не помог отравленному ядом.Решай же: какова его вина?Мала, ничтожна снадобья цена!»Ответил так властитель государства:«Убийца — тот, кто пожалел лекарство!Пусть родичи его найдут и с нимПридут на площадь: мы его казним».Когда Маздак ответ царя услышал,Он к людям, жаждущим спасенья, вышел,Сказал им: «Я беседовал с царем,Осведомлен владыка обо всем,Ко мне придите завтра вы с зарею,—Дорогу к справедливости открою».Ушли, вернулись на заре назад,В отчаянье сердца, умы кипят.Маздак, вельмож увидев утром рано,В покои поспешил царя ИранаИ молвил: «Прозорливый государь,Могучий и счастливый государь!Ответив мне, ты мне явил доверье,Как будто отпер запертые двери.Когда ты мне соизволенье дашь,Скажу я слово, о вожатый наш!»А царь: «Скажи, не ведая смущенья,Царю твои полезны поученья».Сказал Маздак: «О царь, живи вовек!Допустим, что закован человек.Без хлеба, в тяжких муках смерть он примет,А некто в это время хлеб отнимет.Как наказать того, кто отнял хлеб,Кто не хотел, чтоб страждущий окреп,А между тем,— ответь мне, царь верховный,—Умен, богобоязнен был виновный?»Сказал владыка: «Пусть его казнят:Не убивал, но в смерти виноват».Маздак, склонившись ниц, коснулся праха,Стремительно покинул шаханшаха.Голодным людям отдал он приказ:«К амбарам отправляйтесь вы тотчас,Да будет каждый наделен пшеницей,А спросят плату,— пусть воздаст сторицей».Он людям и свое добро вручил,Чтоб каждый житель долю получил.Голодные, и молодой и старый,Тут ринулись, разграбили амбарыЦаря царей и городских господ:Ведь должен был насытиться народ!Доносчики при виде преступленьяОтправились к царю без промедленья:Амбары, мол, разграблены сполна,Лежит, мол, на Маздаке вся вина.Маздаку повелел Кубад явиться,Спросил: «Зачем разграблена пшеница?»А тот: «Пребудь бессмертным, царь царей,И разум речью насыщай своей.Пересказал я толпам слово в словоТо, что услышал от царя земного:Змеей ужален, некто заболел,Другой ему лекарство пожалел.Сказал мне о больном властитель царства.Сказал о том, кто пожалел лекарство:«Когда умрет ужаленный змеейИ снадобья не даст ему другой,То вправе человек убить злодея:Не спас больного, снадобьем владея».Лекарство для голодного — еда,А сытым неизвестна в ней нужда.Поймет владыка, что к добру стремится:Без пользы в закромах лежит пшеница.Повсюду голод, входит смерть в дома,Виной — нетронутые закрома».Не знал Кубад, как выбраться из мрака,Услышал он добро в словах Маздака.Он вопрошал — и получил ответ,В душе Маздака он увидел свет.С того пути, которым шли пророки,Цари, вожди, мобедов круг высокий,Свернул, Маздаку вняв, отважный шах:Узнал он правды блеск в его речах!К Маздаку люди шли со всей державы,Покинув правый путь, избрав неправый.Простому люду говорил Маздак:«Мы все равны — богатый и бедняк.Излишество

и роскошь изгоните,Богач, бедняк — единой ткани нити.Да будет справедливым этот свет,Наложим на богатство мы запрет.Да будет уравнен с богатым нищий,—Получит он жену, добро, жилище.Святую веру в помощь я возьму,Свет, вознесенный мной, развеет тьму.А кто моей не загорится верой,Того господь накажет полной мерой».Сперва пришли к Маздаку бедняки,И стар и млад — его ученики.Излишки одного давал другому,—И удивлялась знать вождю такому.Его ученье принял шах Кубад,Решив, что счастьем будет мир богат.Велел он: «Пусть жрецов Маздак возглавит».Не знала рать: «Кто ж ныне царством правит?»Стекались нищие к Маздаку в дом,Кто пищу добывал своим трудом.Повсюду ширилось его ученье,С ним не дерзал никто вступить в сраженье.Богатый роздал все, что он сберег,И нищим подавать уже не мог!

Вскоре после того, как Хосров, подавив восстание народа, занял престол, против него выступил его сын Нушзад. Мятежники были разбиты, а сам Нушзад погиб в бою.

Много места в описании царствования Хосрова Ануширвана (то есть бессмертного) занимают его беседы с мудрым везиром Бузурджмихром, который поведал ему две версии об изобретении шахмат. Согласно первой из них, индийский раджа прислал Хосрову Ануширвану шахматы с просьбой отгадать правила игры. Мудрый Бузурджмихр справился с этой задачей, но в ответ сам придумал игру в нарды, правило которой индийцы, в свою очередь, не смогли отгадать.

Другая версия гласит, что в Индии во время междоусобной распри один из претендентов на престол, попав в окружение, умер от жажды. Его брат, с которым шла борьба за власть, велел изобразить это событие в виде шахматной игры, чтобы оправдаться перед матерью и доказать свою невиновность в этой трагической истории.

Здесь же Фирдоуси рассказывает о том, как свод басен и притч «Калила и Димна» был переведен с санскрита на пехлевийский (среднеперсидский) язык, как лекарь шаха по имени Барзуй прочитал в древних книгах о чудодейственной траве и с разрешения своего властителя отправился за ней в Индию.

Много места в дастане о Хосрове занимает повествование о его победоносных войнах с тюрками и Румом (Византией).

Хосрову Ануширвану наследовал сын Хурмуз, против которого восстал талантливый полководец Бахрам Чубин. Вопреки священной и вековой традиции, он захватил престол, а наследник Хосров Парвиз бежал в Рум, женился на дочери кайсара и вернулся в Иран с византийскими войсками. Бахрам Чубин был разбит, и Хосров Парвиз снова захватил власть.

В описание царствования Хосрова Парвиза включена романтическая история его любви к прекрасной христианке Ширин.

Впоследствии Хосров Парвиз отплатил кайсару черной неблагодарностью, ведя разорительные войны с Румом. На старости лет он был свергнут собственным сыном. Когда Хосров был убит подосланным убийцей, Ширин покончила с собой на его могиле, отказавшись выйти замуж за нового властелина.

Шируйе царствовал недолго, за ним правили несколько шахов, пока в Иране не воцарился последний представитель династии Сасанидов — Йездигерд. Ему удалось подавить смуты и в какой-то мере восстановить былую мощь Ирана, но в это время в страну вторглись арабские полчища.

Нашествие арабов

Перевод В. Державина

Саад, сын Ваккаса, послан был ОмаромСломить Иран решительным ударом.Шах Йездигерд, услыша весть войны,Стал собирать войска со всей страны.Тогда Хурмузда сын, воитель славный,Был полководцем шахской рати главной.Исполнен знаний, доблести и сил,Рустама имя этот муж носил.Испытан в битвах, окружен почетом,Он был к тому ж великим звездочетом.Мобедов он повез в поход с собой,Держал совет, пред тем как выйти в бой.То там, то тут врагам отпор давал он;Так тридцать месяцев провоевал он.Вот у селения КадисийиПред боем он стянул войска свои.Сперва светила неба вопросил он,Расположенье звезд определил он.Сказал себе: «Сражения исходСегодня чести нам не принесет».Когда ему глагол судьбы открылся,За голову он в ужасе схватился.И с болью сердца обо всем, что знал,В письме последнем брату написал...

Письмо Рустама, сына Фаррух-Хурмузда

«...Когда прославят с каждого мимбараДеянья Абубекра и Омара,^{63}Престол, корона, стяг падут во прахИ свергнут будет горделивый шах,Оплот Ирана рухнет, ставши слабым,Сулят светила счастье лишь арабам;И будет этих пришлых часть однаВ одежды черные облачена.^{64}Нам не оставят судьбы ни господства,Ни башмаков златых, ни благородства.Одни трудиться будут, добывать,Другие — добытое пожирать.В презренье будут верность, справедливость,Возвысятся ущербность, зло и лживость.Взамен былых прославленных мужейПрезренные воссядут на коней.Величьем недостойный завладеет,Родов старинных древо оскудеет.Рвать будут друг у друга, расхищать...На все падет проклятия печать.Всеобщей злобой души развратятся,И, как гранит, сердца ожесточатся.Замыслит злое сын отцу, а тотСам против сына козни возведет.Владыкой станет раб, и в поношеньеНам будет знатное происхожденье.Не будет больше верности ни в ком,Ложь овладеет каждым языком.Арабы, тюрки, персы — три народаСмесятся. Будет новая порода,И ни дихканами^{65} тот новый род,Ни тюрками никто не назовет.Завистливы они, злословны будут,О доблести и щедрости забудут.Свои богатства спрячут под полойНа разграбленье вражьей силе злой.Мир веселился в дни Бахрама Гура,Но будет в мире горестно и хмуро.Не слышно будет праздников нигде,Лишь козни будут строиться везде.И лихоимство процветет без меры,И жадность — под покровом правой веры.На пир весны не принесут вина,^{66}Не зазвучат ни флейта, ни струна.Век наступает гибельный, проклятый,Погибнут благородные азаты.Пойдет грабеж, бесчинства; вновь и вновьИз-за имущества польется кровь.Я изнемог, во рту пересыхает,От горя сердце кровью истекает,Померкла счастья нашего звезда,Пришла неотвратимая беда,Неверный небосвод — для нас померк он,Был благосклонен к нам — и нас отверг он...О брат мой, оставайся невредим,У шаха ты один, будь вместе с ним.И хоть со мной мой щит, и меч, и сила,Но здесь, в Кадисийе,— моя могила.Моя кольчуга — саван, кровь — мой шлем.Не плачь! Таков удел, сужденный всем».

Арабские войска наголову разбили иранцев при Кадисийе. Полководец Рустам пал в бою.

Послание шаха Йездигерда Марзбанам Туса

«Наверно, все вы знаете сейчас,Какое бедствие постигло насОт змееедов с мордой Ахриманьей;У них — ни чести, ни добра, ни знанья.Разбойный сброд, что обнищал до дыр,Придет и пустит на ветер весь мир.Так повернулся циркуль небосвода,—Настал ущерб для царства и народа.От вороноголовых всем беда;Нет в них понятий чести и стыда,Ануширвану вещему приснилось:^{67}Сиянье трона шахского затмилось;И тысяч сто арабов, на коняхИ на верблюдах, с копьями в руках,Через Арванд-реку перевалилиИ до неба всклубили тучу пыли.В полях посев был вытоптан, спален,И рухнули Иран и Вавилон.Огни погасли в храмах оскверненных,Все смолкло в городах опустошенных.И диво — не осталось ни зубцаНа гордых башнях царского дворца.Значенье сна сегодня прояснилось,—От нас навеки счастье отвратилось.Кто был велик — в ничтожество впадет,Кто низок был, тот высоко взойдет.И зло распространится по вселенной;Вред будет явным, благо — сокровенно.В кишваре каждом сядет свой тиран,И миром овладеет Ахриман.Ночь наступает в мире — явно это,Тьма воцарится, и не будет света.Теперь мы, по совету мудрецов,С отрядом наших верных удальцовНаправились к пределам Хорасана,Где нам приют у каждого марзбана.Как знать, какой нам жребий принесетВращающийся вечно небосвод?»

Шах Йездигерд направился в Хорасан, в город Тус, где его принял с почетом тамошний марзбан Махой Сури. В то же время Махой написал предательское письмо правителю Самарканда полководцу Бижану, советуя ему разбить остатки войск Йездигерда и захватить самого шаха в плен. Бижан последовал этому совету. Йездигерд потерпел поражение, но ему удалось бежать.

Йездигерд скрывается на мельнице

Шах показал и мужество в бою,И доблесть, и решительность свою.И многих славных витязей убил он,Но принужден спасаться бегством был он.Скакал он от погони налегке,Совсем один — кабульский меч в руке.Он мчался, словно молния из тучи;Вдруг мельницу над речкою гремучейУвидел. И, застигнутый бедой,Укрылся он на мельнице пустой.Вдоль речки Зарк туранцы следом рыщут,Они царя за каждым камнем ищут.Коня, спасаясь бегством, бросил шахИ меч оставил в золотых ножнах.Вся сбруя чистым золотом сверкала,—В глазах туранцев алчность запылала.А шах, оставшись в мельнице пустой,Нашел охапку там травы сухой,И сел на ту охапку шах Ирана...Таков закон обители обмана!Паденье тем страшней, чем выше взлет.Был трон царя вчера — как небосвод;Теперь его удел — сидеть на сенеИ горечь пить обид и сожалений.Ты дорожишь обителью тщеты?Иль грохота литавр не слышишь ты?^{68}«Пора! — взывает грохот отдаленный,—Твоя могила у ступени тронной!..»Во рту ни крошки, в сердце тяжело...Так шах сидел, пока не рассвело.Вернулся мельник в мельницу с зарею,Принес травы охапку за спиною.И онемел, увидев пред собойБогатыря в кольчуге золотой.Потом спросил царя: «О солнцеликий,Как ты попал в безлюдный край наш дикий?Тебе не место мельница, о князь,Где лишь травы охапка, пыль и грязь.Что ты за человек? У нас в пустынеТаких, как ты, не видел я доныне».«Иранец я,— ответил шах ему,—От тюрков скрылся я в твоем дому».И мельник подмигнул в ответ лукаво:«Я беден,— не в укор такая слава;Но коль не брезгуешь, то у меняЕсть и чеснок, и хлеб из ячменя.Все принесу, поешь, хоть и несладко!У бедняков всю жизнь во всем нехватка».Был шах в бою три дня, не ел, не спал,Ячменный хлеб, вздыхая, он вкушал...