Шахматист
Шрифт:
— Вы не против, если я присоединюсь к вашей компании, — сообщил он.
В воцарившейся тишине, Бенджамен вспомнил, что Мануэль Диас публично посмеялся над иллюзионистом, доказывая, будто он лучше его, а так же слова Юзефа: «Теперь Симон его возненавидит»… И еще слова Джулии: «Признается мне в любви». Молчание прервал Мирель, громко и нервно заговорив:
— Ну конечно, конечно! С радостью просим! Siamo felici, felicissimi [177] . Честь это есть большая
177
Мы счастливы, очень-очень счастливы.
Француз не удостоил Миреля взглядом. Он взял кружку и, повернувшись к Батхерсту, выпил.
— Ваше здоровье, мсье…
— Но ведь этот человек, — Бенджамен указал на сидевшего, свесив голову, иллюзиониста, — сообщил вам, кто я такой.
— Да, сообщил. Вот только у меня паршивая память, мсье…
— О'Лири.
— О'Лири? Так вы англичанин?
— Ошибаетесь, капитан. Я ирландец. А это большая разница. Я ирландский революционер, сбежал с Острова после поражения восстания 1798 года.
— Браво! — хлопнул в ладоши офицер. — Мы, французы, обожаем ирландцев. В девяносто восьмом мы сражались на одной стороне, против Лондона, точно так же, как и сейчас. Предлагаю выпить за то, чтобы король Англии Георг позорно сдох вместе со своими вонючими протестантами!
Чувствуя внимательный взгляд офицера, Бенджамен широко оскалился и поднял свою кружку:
— Пускай сдохнут, и поскорее!
Они выпили. Офицер отер губы рукавом, вытянул руку с кружкой за спину, давая знак, чтобы налили еще, и, уставившись на Батхерста, продолжил расспросы:
— И вы, конечно же, мечтаете вернуться на родину, мсье О'Лири?
— Естественно.
— На цирковой повозке?
— Не понял, — удивился Бенджамен.
— Видимо, мы оба не понимаем, поскольку меня учили, что из Гамбурга в Ирландию дорога идет по морю, причем — на запад, а совсем не на восток!
— Вас прекрасно учили, капитан, но трудно требовать, чтобы я возвращался на родину, оккупированную лондонскими скотами! Сначала их нужно победить.
— Правильно. Очень верное замечание, мсье О'Лири. Что же, тогда за победу!
Они снова опорожнили кружки. Батхерст старался пить осторожно. Офицер же снова подставил кружку, чтобы ее наполнили, и напор не сбавлял.
— Кстати, мсье О'Лири, каким же образом вы сражаетесь за победу? Оружием или мисками жонглируя?
— Вы смеетесь надо мной, капитан?
— Вам так показалось? Да что вы! Я говорю очень даже серьезно. Можно сказать, смертельно серьезно, мсье О'Лири… Но я же вижу вас в компании циркачей…
— Просто, я воспользовался данным транспортным средством, капитан. Временно. Мои собственные повозки были реквизированы пруссаками. Сам я уже несколько лет занимаюсь торговлей, ведь чем-то зарабатывать
— Ваша откровенность достойна похвалы, О'Лири. Вот если бы вы мне еще и документы свои показали…
— С удовольствием. — Бенджамен сунул руку за пазуху. — Вот они, пожалуйста.
Офицер внимательно просмотрел бумаги и вернул их Батхерсту.
— Они в порядке, в чем я, собственно, и не сомневался. Другое дело, что самыми настоящими документами всегда располагают английские шпионы.
— Это плохая шутка, капитан, — резко ответил на это Батхерст, — решительно протестую! В девяносто восьмом я сражался вместе с Тоном [178] , чудом избежал смерти! После этого ваша родина предоставила мне опеку и гостеприимство, став моей второй родиной. К сожалению, она не предоставила мне средств на содержание, вот мне и пришлось сделаться купцом.
178
Адвокат Тиболд Уолф Тон, вдохновитель восстания в Ирландии, схваченный англичанами в 1798 году и осужденный на повешение, покончил с собой, перерезав горло.
— Это и вправду печально, — растрогался француз с издевкой в голосе.
— Гораздо печальнее то, капитан, что вы оскорбляете меня без каких-либо оснований! Я не шпион!
— Вы в этом уверены, О'Лири?
— Повторяю, это нонсенс! Я не шпион!
— Но я и не говорил, будто вы шпион! С чего вы это взяли? В связи с этим, кто же вы?
— Я уже говорил — купец!
— Правда, правда, говорили…
Француз почесал в голове, как бы удивляясь собственной рассеянности.
— Ну да, да… Еще, О'Лири, вы говорили, будто бы направляетесь в Силезию и в Прагу. А на этом маршруте, что я уже понял, контрабанда буквально цветет.
— Ну это уже слишком, капитан! — взорвался Батхерст. — Со шпионскими штучками не удалось, так теперь вы заявляете, будто я контрабандист!
— Что-то вы разнервничались, О'Лири. И, опять же, это только ваши фантазии — я вас еще ни в чем не обвинил.
— Зато раз за разом делаете инсинуации относительно моих преступлений.
— О'Лири, хотите ценный совет. Не кричите на меня, я этого не люблю. Я разговариваю с вами вежливо. И, вопреки тому, что вы заявляете, я пока что ни в чем вас не обвиняю. Если бы я что и хотел сказать, то заметил бы, что купцы, как правило, плохо владеют оружием, а вы перестреляли полк пруссаков.
— Что?… Это вам этот придурок рассказал?! — Бенджамен глянул на иллюзиониста. — И вы, капитан, поверили?
— Говоря откровенно, в полк — не сильно. Но пару десятков… Везете с собой оружие?