Шахматист
Шрифт:
— А как иначе в такое время?! Везде полно прусских дезертиров и грабителей. Не забывайте, капитан, что я со своими друзьями несколько лет сражался с англичанами за свободу. Так что оружием мы владеть умеем.
— Не сомневаюсь в этом, и прошу мне поверить, О'Лири, что я ничего не забываю. Ничего. Выпьем за ваше умение! И за здоровье императора!
Офицер встал по стойке смирно и рявкнул:
— Vive l'empereur!.. Вы не пьете, О'Лири?
— Почему же, с удовольствием. За здоровье императора, мы всегда… Но только пускай это будет последний тост, я не хочу слишком упиться…
— За императора стоит
— Здесь нет никаких тайн — это новая театральная декорация. Фигура мусульманина.
— И все же, что-то здесь имеется странное. Вы, О'Лири, сообщили, будто повозками этих циркачей пользуетесь лишь временно, и что вы сами купец, а не комедиант. Тогда почему же этот реквизит купили вы, а не управляющий труппой толстяк?
— Просто я ему помог, действуя по его указанию. Обычная мелкая услуга.
— Интересно, а вот этот ваш фокусник утверждает, будто все наоборот, это труппа выполняет все ваши приказы.
— Полагаю, мсье, этот фокусник не рассказал вам, как несколько дней назад один из моих людей, парень с золотыми руками, скомпрометировал его в присутствии французских солдат, которым труппа давала представление.
— Нет, об этом он мне не говорил.
— Именно в этом я не сомневался! Спросите его, говорю ли я правду.
Француз глянул на Симона, и ему даже не пришлось спрашивать, бегающие глазки фокусника сказали ему все.
— Так вот оно как! — буркнул он про себя.
— Именно так, капитан. Этот несчастный фокусник — записной лжец, оскорбленные профессиональные амбиции которого толкают к мести.
— Гммм, вот оно какие сапоги!.. Ну вот, О'Лири, сами видите, что все можно спокойно объяснить, и совсем не нужно нервничать и злиться. Правда, ваше умение так гладко объяснить любую проблему вызывает у меня истинное удивление. Итак, вы говорите, будто дали представление для французских солдат. Где же?
— В Берлине. И представление закончилось бурными аплодисментами.
— Замечательно. Во Франкфурте тоже много солдат, соскучившихся по развлечениям.
— Мне весьма жаль, капитан, но мы спешим.
— Я не спрашивал о том, спешите вы или нет, О'Лири. Труппа не ваша, и она выступит.
— Временно труппа принадлежит мне, капитан. Я арендовал повозки на все путешествие, а повозки — это их дом. Мсье капитан, прошу вас понять и простить. У меня срочное дело во Вроцлаве.
— Ваша спешка. О'Лири, начинает меня интересовать. Равно как и ваш багаж. Придется его осмотреть.
— Протестую! — заявил Батхерст. — Я буду вынужден обратиться в жандармерию.
— Тогда вам не надо далеко ходить, можете сразу обратиться ко мне. В этом городе жандармерии еще нет, полицейские функции выполняет армия. Я один из ответственных за порядок и безопасность во Франкфурте. Завтра или послезавтра жандармерия здесь уже будет [179] , но ведь до завтрашнего дня еще целая ночь. Поэтому, — француз снизил голос до шепота, — предлагаю обратиться ко мне. Если я проведу обыск, то наверняка чего-нибудь да найду, а уж контрабандой могу посчитать все, что только захочу. Опять же, я могу вас арестовать на несколько дней и допросить с использованием
179
Бригада жандармерии была образована французами во Франкфурте 24 ноября 1806 года.
Слова этого человека «что-то» говорили Батхерсту. Конкретно же то, что капитан желает подзаработать, в последний раз перед приходом жандармерии, которая возьмет на себя как полицейские функции, так и взятки. Все было не так уж плохо, как он думал, а ведь еще секунду назад он полагал, что все совершенно паршиво. Бенджамена беспокоило лишь то, что француз с каждым мгновением все больше пьянел.
— Я понял вас, капитан, — шепнул он, — все мы должны как-то жить. Думаю, что мы договоримся, и вы останетесь довольны.
— Я всегда верил в то, что ирландец с французом способны договориться. Давайте выпьем за братскую дружбу между нашими народами!.. Ииик! Пардон… Так как… sante! [180]
— Сколько? — спросил Бенджамен, — отставляя полную кружку. Француз поглядел на него сквозь щелочки век, почесал краснеющий нос и рявкнул:
— Эй, О'Лири, почему не пьешь? Я все вижу, sacre nom de nom! [181]
Батхерст послушно сделал несколько глотков и повторил:
180
Твое здоровье.
181
Проклятие.
— Сколько, капитан?
Тот ничего не сказал и начал разглядывать лица окружающих, молчаливых и напряженных, и взгляд француза заставлял прикрывать веки или отводить перепуганные глаза. Джулия хотела было встать из-за стола, но офицер грубо дернул ее за руку и вернул на место, так что даже лавка хрустнула.
— Куда это ты, ma petite? [182]
— Ребенок спит, мне надо за ним присмотреть, — ответила та, глядя в сторону.
— Успеешь! Пускай спит, не мешай. Я прав, ирландец?
182
Малышка.
— Конечно, капитан. Так сколько?
— А тебя, О'Лири, на мякине не проведешь, а я… иикк! Пардон… Сколько? У нас еще время есть. Деньги это… иккк! Это еще не все, счастья они не дарят. Не хотите выступить для солдат великой армии его императорского величества, тогда выступите для… иккк!.. для представителя этой армии… передо мной выступите… Фокусы, скачки, хождение по канату — мне это не интересно. А вот дамочка, — обратился он к Джулии, которую уже обнимал рукой, — чем занимается?