Шахматисты
Шрифт:
— Вы подразумеваете — депортация?
— Откуда я знаю? Возможно — да, возможно — нет.
Профессор смотрел так, как, если бы паровой каток только что проехал по нему. — Таким образом, это произошло, — прошептал он. — Я знал, что я не должен был появляться из укрытия, но каждый нуждается в деньгах...
— Очень плохо, — сказал служащий иммиграции. — Конечно, если бы вы могли перевести 500 долларов, как гарантию вашей независимости…
— Если бы у меня было 500 долларов, стал бы я брать местную
— Нет, я предполагаю, нет. Где ваши шляпа и пальто?
Профессор печально направился к вешалкам.
Я схватил его за рукав.
— Теперь держитесь, — сказал я поспешно. — Послушайте, господин, через два часа у доктора Шмидта будет контракт на 52-недельный показательный тур. Я обратился к профессору: — Зено обеспечит вас необходимыми деньгами, которые вы сможете потратить! Когда сегодня вечером сеанс будет закончен, Джонс Ноттингем рекомендует вас каждому шахматному клубу в Соединенных Штатах, Канаде, и Мексике. Подумайте об этом! Зено! Единственная в истории играющая в шахматы крыса!
— Не так быстро, — сказал Ноттингем, который только что подошел. — Я должен посмотреть, насколько хорош этот Зено, прежде чем я поддержу его.
— Не волнуйтесь, — сказал я. — Да ведь это только единственный факт, что он — крыса…
Серый человек прервал нас. — Вы имеете в виду, что вы хотите, чтобы я подождал пару часов, пока мы не увидим, получит ли профессор своего рода контракт?
— Правильно, — сказал я нетерпеливо. — После того, как Зено покажет, на что он способен, профессор получит шахматный показательный тур.
Серый человек изучал Зено со сдержанным отвращением. — Ну, хорошо. Я подожду.
Профессор издал гигантский вздох и унесся, чтобы наблюдать за своим протеже.
— Послушайте, — сказал мне серый человек, — вам нужно здесь держать кошку. Я уверен, что я видел, как тут вокруг бегала крыса.
— Это Зено, — сказал я. — Он играет в шахматы.
— Не будьте таким язвительным, Джек. Я ведь только внес предложение. И, он отошел, чтобы следить за профессором.
***
Вечер продолжался, и профессор израсходовал все свои носовые платки и позаимствовал один мой. Но я не мог видеть того, по поводу чего он волновался, потому что было ясно, что Зено был чудом, право на уровне Ласкера, Алехина и Ботвинника.
В каждой игре он вступил в разгул осложнений. Один за другим его противники колебались на острие ножа, и должны были сдаваться. Один за другим пустели столы, и проигравшие собирались вокруг тех, кто все еще боролся. Группы вокруг Бобби Бейкера, Пита Саммерса и Джима Брэдли возрастали с минуту на минуту.
Но к концу второго часа, когда только три чемпиона клуба продолжали бороться, я обратил внимание, что Зено замедлялся.
— Что случилось, профессор?— я прошептал с тревогой.
Он застонал. — На ужин он обычно получает только два маленьких кусочка сыра.
А сегодня вечером Зено съел уже двадцать три! Он стал настолько полным, что
Я также застонал, и подумал о крошечных желудочных насосах.
Мы напряженно наблюдали, как Зено медленно перемещался от стола Джима Брэдли к столу Питера Саммерса. Казалось, ему потребовалось необычно долгое время, чтобы проанализировать позицию на доске Пита. Наконец он сделал свой ход и пополз по направлению стола Бобби Бейкера.
И это случилось там. Подбородок Зено оказался лежащим на основании королевской ладьи Бобби, когда он свернулся в нежную разъедающую дремоту.
Профессор издал почти неслышимый, но душераздирающий стон.
— Только не стойте там! — закричал я. — Разбудите его!
Профессор осторожно подтолкнул маленькое животное своим указательным пальцем. — Миленький, — умолял он, — проснись!
Но Зено только удобно повернулся на спину.
Гробовая тишина опустилась на комнату, и именно из-за этого мы услышали то, что услышали.
Зено начал храпеть.
Казалось, все смотрели в других направлениях, когда профессор поднял маленькое животное и нежно опустил его в морщинистый карман своего пальто.
Серый человек был первым, кто заговорил. — Ну, доктор Шмидт? Никакого контракта?
— Не будьте глупым, — заявил я. — Конечно, он получит тур. Ноттингем, как скоро вы сможете получить письма от других клубов?
— Но я действительно не могу рекомендовать его, — возразил Ноттингем. — В конце концов, он не выполнял трех своих обязательств из 25 игр. Он — только маленький мастер, не то существо, чтобы организовать цикл одновременной игры.
— Что из того, что он не закончил три ничтожные игры? Он — хороший игрок, все равно. Все, что вы должны сделать, сказать ваше слово, и каждый секретарь клуба в Северной Америке назначат дату встречи с ним — по входной плате 5 долларов за игрока. Он захватит страну ураганом!
— Я сожалею, — сказал Ноттингем профессору. — У меня есть определенный стандарт, а ваш приятель просто не прошел квалификацию.
Профессор вздохнул. — Да, я согласен, — пробормотал он на немецком языке.
— Но это, же сумасшествие! Мой голос прозвучал немного громче, чем я намеревался сказать. — Вы, друзья, не соглашаетесь с Ноттингемом, не так ли? Что скажете вы, Джим?
Джим Брэдли пожал плечами. — Трудно просто сказать, насколько хорош Зено. Потребуется неделя для подробного анализа, чтобы сказать определенно, у кого было преимущество в моей игре. У него меньше на одну пешку, но у него замечательная позиция.
— Но Джим, — возразил я. — Это вообще не вопрос. Разве вы не видите это? Подумайте о гласности... играющая в шахматы крыса...!
— Меня не интересует его личная жизнь, — резко ответил Джим.
— Друзья! — сказал я отчаянно. — Действительно ли все вы так полагаете? Разве не можем мы выразить общее мнение, чтобы передать резолюцию клуба, рекомендующую Зено для одновременной игры? Что думаете вы, Бобби?