Шахматная партия Дерини
Шрифт:
На мгновение он позволил себе представить молодую, темноволосую королеву, а затем изгнал ее изображение из памяти. Все надежды на то, что между ними установятся мирные дружеские взаимоотношения, испарились в тот день, когда она узнала, что Морган — Дерини. Она никогда не простит ему этого, а Брион тяжело переживал те почти враждебные отношения, которые сложились у его ближайшего друга с любимой женой-королевой, но сделать ничего не мог.
Морган перегнулся через подоконник.
— Смотрите, сэр, — сказал он, чтобы лишь переменить тему разговора. — Моя лошадь нашла траву, которую еще не уничтожил холод.
Действительно,
Брион с негодованием фыркнул:
— Этот жеребец так глуп, что я иногда удивляюсь, как он находит ясли с сеном. Ведь ему вполне достаточно поднять ногу и высвободиться из петли. А он думает, что его опутали.
— Я всегда советовал вам не покупать коней из Даннеда, — сказал, улыбаясь, Морган. — Но вы не слушаете меня. Даннедские коневоды смотрят только на красоту лошади, а не на ее мозги. А вот лошади из Кассы…
— Стоп! — с притворным негодованием приказал Брион. — Ты заставляешь меня чувствовать себя дураком. А король не должен чувствовать себя дураком.
Морган улыбнулся и посмотрел вдаль: к башне во весь опор неслось с полдюжины всадников. Почувствовав тревогу, он легонько тронул колено короля.
— Брион!
Всадники подъехали ближе и можно было различить в руках переднего знамя с вышитым на нем львом Гвинеда. А за знаменосцем ехала огромная фигура в оранжевой одежде, с рыжими волосами. Это мог быть только лорд Эван, могущественный Дюк Клейнборда. Эван, вероятно, заметил их в окне башни, потому что он резко осадил лошадь, приподнялся на стременах и издал боевой клич, как будто собирался штурмовать башню.
— Какого черта… — крикнул Брион, глядя на Эвана, вся свита которого окружила башню, подняв тучи пыли.
— Сэр! — закричал Эван. Его рыжие волосы и борода развевались по ветру, а глаза сверкали возбуждением. Он в порыве чувства схватил знамя Гвинеда и стал размахивать им над головой. — Сэр! У вас сын! Наследник престола Гвинеда!
— Сын! — ахнул Брион. — Мой Бог! Но ведь предполагалось, что это будет через месяц! — глаза его сверкнули. — Сын! Ты слышишь, Алярик? — закричал он, хватая Моргана за рукав и пускаясь с ним в пляс. — Я — отец! У меня сын!
Оставив Моргана в покое, он подбежал к окну и с торжеством глядя на своих людей, громко крикнул:
— Сын! Сын! У меня сын!
Морган глубоко вздохнул, провел руками по лицу, как бы отгоняя печальные воспоминания. Затем снова сел, глядя во тьму. Все это было так давно. Мальчик Алярик уже теперь генерал Королевской армии, могущественный феодал, во всяком случае, в данный момент. Брион спит в своей гробнице под плитами собора в Ремуте. Он пал жертвой магии, которую даже Морган не смог предотвратить.
А сын Бриона — ему уже четырнадцать лет. Он мужчина, король Гвинеда!
Морган посмотрел в окно, как смотрели они с Брионом много лет назад, как будто хотел увидеть всадников, скачущих по долине. Затем он перевел взгляд на ночное небо. На востоке поднималась тусклая луна, забивая своим светом те несколько звезд, которые могли пробиться сквозь туман,
Было уже поздно. Дункан, должно быть, беспокоится, что его так долго нет. А завтра предстоит встреча с этими коварными злобными архиепископами. Завтра решится многое.
Он прошел вниз по лестнице. Теперь идти стало легче, так как луна освещала бледным светом развалины. Затем он прошел через дверной проем и вошел в зал часовни. Он был уже на середине пути к месту их пристанища, как вдруг заметил слабое мерцание света в дальнем алькове — слева от разрушенного алтаря.
Он замер и повернулся к источнику света. Свет не исчез.
Глава 11
Морган сохранял неподвижность несколько секунд. Все защитные свойства Дерини мгновенно пришли в действие, как только он почувствовал опасность. Лунный свет был слишком тусклым, а тени очень длинными, но во тьме слева что-то отчетливо сверкало. Сначала он хотел окликнуть — это мог быть Дункан, — но не сказал ни слова: его обостренные чувства определили бы Дункана. Если в этой тьме кто-то и был, то Моргану совершенно незнакомый.
Осторожно он двинулся влево. Пальцы бесшумно скользили по стене. Морган жалел, что не взял с собой меча. Когда он двинулся, огонек исчез, и теперь Морган видел, что в углу развалин нет ничего необычного, но его любопытство разгорелось: что могло так сверкать в этих развалинах? Стекло? Случайное отражение луны в луже? Или что-нибудь более зловещее?
Вдруг послышался какой-то слабый звук со стороны развалин алтаря. Морган резко повернулся и застыл. Стилет мгновенно скользнул в его ладонь. Это было уже что-то реальное. Не лунный свет и не лужа. Там кто-то был.
Морган ждал. Глаза и уши улавливали все, что могли уловить. Морган наполовину был уверен, что сейчас из-за мертвых камней появится привидение. Дух какого-нибудь монаха. Он долго ждал и уже решил, что его разыгравшиеся нервы сыграли с ним шутку, как вдруг из-за камней показалась огромная серая крыса и направилась прямо к нему.
Морган от неожиданности отскочил в сторону, затем облегченно вздохнул и рассмеялся, когда крыса бросилась прочь. Он снова взглянул на развалины алтаря, усмехнулся над своими страхами и пошел дальше.
Тот угол, где что-то сверкало, был также завален разными обломками, как и все остальное пространство часовни. Но в этом углу сохранились остатки крыши, а в стенной нише сохранились остатки мраморной статуи.
От статуи остались только ноги. Они да обломки камня и стекла — вот все, что осталось после того ужасного дня, когда восставшие крестьяне ворвались в монастырь и полностью уничтожили его. Морган улыбнулся про себя, когда его глаза скользнули по сандалиям, стоявшим на мраморном постаменте. Что же это за невезучий святой, от которого остались только ноги? Затем его глаза опустились ниже, и он увидел серебряную или посеребренную пластинку, которая была вделана в основание под ногами. Морган понял, что она и была источником света, который привел его в состояние тревоги. На полу валялись обломки цветной мозаики, некогда украшавшей пьедестал. Грабители разрушили все, что могли: статуи, цветные окна, мраморные плиты пола, роскошное убранство алтаря.