Шахматный порядок

Катя Каллен2001

Повертев былинку, Ал присел на корягу. Кажется, Абеляр писал: «Каждое мгновение настоящего тотчас становится прошлым». Вот ведь как странно: была большая семья, и нет; были люди и нет. Сначала он люто ненавидел Ромильду за ту порку, но теперь его охватывало, скорее, недоумение. Вот Роза у тети Гермионы знает материнскую розгу, а все-таки семья у них есть. Пойди ту Розу обидь: и мать, и отец сразу вступятся. А случись что с ним, кто будет заступаться? Никто, если так уж разобраться по большому счёту.

«Мама болела смертельно, а ты ей даже не посочувствал!» — пискнул

в голове какой-то тонкий голос.

«Ну, а как ей было посочувствовать? — Ал поводил былинкой по ладони. — Посочувствуешь — сразу получишь окрик вроде «Да отстаньте от меня!» «Что, нечего сказать?» В лучшем случае: «Ты собирался идти? Так иди!»

«Она говорила, что вы не умеете жалеть», — заспорил первый.

«Опять эти «вы», — с запалом ответил Альбус. — Почему всегда «вы» и почему мы ей враги?»

«Может, отец?»

«Так и говорила бы отец! Почему всегда мы-то?» — возражал себе Ал, снова глядя с легкой завистью на шмеля. Вот хорошо ему: куда захотел, туда и полетел.

Небо казалось бесконечно синим. Запах цветов становился тягучим и приятным. Альбусу становилось приятно и тяжело. Ведь что такое жизнь взрослых? Надоело — собрал чемодан, и уехал куда захотел. Взрослые никогда не будут слушать малейшего оскорбления в свой адрес. Где хорошо, там и можно быть…

«То есть ты не в чем не виноват?» — коварно спросил тонкий голос.

«Почему я всегда с детства в чем-то виноват? — устало спросил себя Ал, протерев очки. — Хоть немного, а виноват. Как же я устал быть дома в чем-то виноватым…»

«Впрочем, и дома-то уже практически нет», — устало улыбнулся он сам себе.

«А виноват перед кем? — спросил сам себя Ал, прищурившись на синеву неба».

«Помнишь, мать говорила про вас: «Надоели мне все. Один очень знаменитый, второй очень умный, а толку ни от кого нет».

«А если бы я не был умным? — горько возразил себе Ал. — Сожрали бы. Сожрали бы и не подавились. А мать ела бы меня, что я дурак и ничтожество», — у горла словно стоял комок слез.

Альбус знал, что у Эптона, друга Фреда, родители продали домик в Шотландии, чтобы он переехал в Лондон. Ал подумал, насколько он счастлив, что его родителям не пришлось продать ничего ради него. Мать каждое утро напоминала бы ему, как много они для него сделали, скольким он, неблагодарный свин, обязан своей семье. Дальше следовала бы ее обычная сентенция, что если он будет общаться с тем-то и тем-то, ему перекроют краны. Какое счастье, что ему не сделали такого подарка.

* * *

Недолго стояла теплая погода. К середине месяца пошли обложные дожди, словно уже пришла осень, и лето осталось где-то в прошлом. Погулять в лесу можно было все реже: даже если не было дождя, лужи и мокрая трава доставляли много хлопот. Эрик познакомил друга с огромной библиотекой Ноттов, в которую Альбус сразу зарылся с головой. В душе он жаждал найти что-нибудь о темной магии катаров, но даже найденные им книги по магической истории казались невероятно интересными. Эрику иногда приходилось буквально подталкивать друга выйти на прогулку. Клэр объяснила, что после бадминтона она начнет обучать друзей игре в «волшебный

крикет», который отличался от магловского.

С Клэр в самом деле было интересно. Альбуса удивляло, как много эта женщина знает из магической истории и политики, как легко и непринужденно она решает сложные ребусы. Клэр показала ему несколько интересных книг о становлении Волшебного сообщества Британии, которые Ал немедленно принялся штудировать. В одной из них он нашел факт, что министерство намерено запретило школьникам изучать древние языки, чтобы у них не возникало лишнего соблазна читать темные книги. Эрику его родственница помогала подтянуть трансфигурацию, чтобы в новом учебному году у родителей не было поводов для недовольства.

В другой книге со старым кожаным переплётом Альбус прочитал о том, что высшим званием любого мага выступает титул Мастера смерти. Не уверенный, что правильно ее понял, Ал перечитывал сложный текст снова и снова. В книге говорилось, что Мастер Смерти должен объединить три смертельных подарка, унаследованных от братьев Певереллов. Первым желанием Альбуса было рассказать о прочитанном Эрику, но холодный властный голос велел ему не делать этого. Лучше было сохранить эту информацию при себе, и самому продолжить поиски. В том числе, если будет возможность, и в Хогвартсе, включая Запретную секцию.

— Слушай, помнишь твой отец говорил про магию катаров? — спросил он как-то Эрика, когда они шли по мокрой опушке.

Тучи казались настолько свинцовыми, что вряд ли кто-то бы удивился, если бы вместо дождя повалил снег.

— Ну… Что-то было… — Эрик, похоже, не придал этим словам большого значения, в отличие от друга.

— Значит, у вас есть их книги, раз замок катарский? — Альбус откинул мокрую ветку орешника.

— Вряд ли… — друг помотал головой, словно сам задумался над этими словам. — Многие книги у нас отобрало министерство. А если и есть, то, наверняка, на латыни или арамейском.

— Жаль. — разочарованно вздохнул Ал. Мысль о том, что такие интересные книги ускользают буквально из-под носа, казалась ему злой насмешкой.

Тем временем в «Пророке» вышла большая статья на весьма интересную тему — детство Волдеморта. Альбус не мог от нее оторваться. После войны его отец опубликовал рассказ Альбуса Дамблдора о школьных годах Темного Лорда, которого по-настоящему звали Том Риддл. Видимо, еще с детства в этом человеке виднелись задатки жестокости и властности. Однако автор статьи имел противоположное мнение на этот счет.

Самая большая ложь Альбуса Дамблдора.

Хочу предложить для размышления одно обстоятельство, которое удивило меня при чтении информации о школьных годах Волдеморта: у нас нет подлинной и ясной истории его становления. Складывается ощущение, что все связанное с детством и становлением Лорда, так же известного как Тома Риддла, окутано в Хогвартсе непроницаемым мраком тайны.

Странности.

1) Несоответствие воспоминаний Альбуса Дамблдора масштабу задач.